Путь любви

В Европе есть еще несколько монастырей. Один монастырь существует уже почти двенадцать-тринадцать веков. Если однажды в этот монастырь входит монах, он уже никогда из него не выходит. Он принимает решение на всю жизнь. В этом монастыре никогда не было ни одной женщины; тринадцать веков туда не входила ни одна женщина. Монастырь мужской, только для мужчин. А есть монастыри, куда допускаются только женщины, куда не входил еще ни один мужчина. Любая возможность любви полностью уничтожена.

Люди уходят в Гималаи: они уходят от любви, а не от мирской суеты. Они боятся любви, и неспроста. Когда вы влюбляетесь, вы в суматохе. Когда появляется любовь, многое становится трудным; любовь приносит конфликты; любовь сразу приносит ад. Жан Поль Сартр говорил: «Другой — это ад». Если появилась любовь — это значит, что в вашу жизнь вошел Кто-то другой, и сразу — конфликт, схватка, борьба в попытке подчинить другого, завладеть другим, стать его хозяином. Это приводит к несчастью. Влюбленные редко счастливы. Я не говорю, что счастливы невлюбленные; невлюбленные могут и не быть счастливыми, но они никогда не бывают такими несчастными, как влюбленные.

И влюбленные еще более несчастны, потому что в начале любовь так много обещала, было так много ожиданий, была такая великая надежда, и вдруг все разбилось вдребезги. У нелюбящих нет никаких ожиданий; они спокойны, они не жаждут небес. Вы не сможете доказать человеку существование ада, если он не стремится попасть в рай, в ад можно заставить поверить только тех, кто стремится попасть в рай, и никак иначе.

На Востоке супружество не бывает таким несчастным, как на Западе, потому что на Востоке брак не основан на любви, а когда брак не основан на любви, вы не будете многого от него ожидать; вы знаете, что это правило, рутина. Когда брак был спланирован родителями или астрологом, когда вам совершенно нечего об этом думать, в действительности вы — никто, вы всего лишь наблюдатель; что бы ни происходило, вы наблюдаете… и вдруг с вами рядом поставили женщину, которую вы никогда раньше не знали — вы от нее ничего не ожидаете, нет романтики, нет великих надежд. Вы не стремились взлететь к Луне. У вас обычное отношение, как к человеку в этом повседневном мире: свадьба, условность общества, в которой нет никакой романтики. Вы начинаете жить вместе: так же, как люди живут со своими братьями и сестрами, со своими матерями и отцами, на Востоке так живут люди со своими женами. Вы же не выбираете себе отца или мать. Однажды приходит день, и перед вами ваша мать, так что же теперь делать? Красивая, отвратительная, хорошая, плохая мать есть мать, и вы любите ее такой, какая она есть. Таким же образом на Востоке люди любят своих жен и своих мужей. Что могут они сделать? Однажды они обнаруживают, что это их жена. Но, так как этому не предшествовала влюбленность, это не делает их такими несчастными. Никто не ждал райской любви, и поэтому оба не оказываются в аду. У них равные взаимоотношения. Ведь чем выше вы поднимаетесь, тем больше у вас шансов упасть.

Когда вы поднимаетесь на вершины гор, вы можете сорваться в бездну. А когда вы едете по автомагистрали, вам уже можно не бояться сорваться в бездну. Супружество похоже на движение по плоскости. Супружество не связано с любовью, и, если появится после супружества какая-нибудь любовь, то она будет больше похожа на братско-сестринскую. Не будет никакой романтики.

Когда людям приходится начинать жить вместе, то день за днем они? больше узнают друг друга, постепенно начинают нравиться, просто нравиться друг другу. И, в конце концов, привыкают. Это нечто заурядное, в этом нет. поэзии.

На Западе супружество — далеко не рай. Супружеская лодка постоянно i натыкается на камни; она всегда над рифами, готова в любой момент перевернуться. Почему? Если вы полюбили, вы чего-то ждете, вы уже осквернили любовь, вы уже упали в грязь. Тогда это уже больше не настоящая любовь; у нее появились границы — из-за ожиданий. Когда вы полюбили человека, вы начинаете им завладевать; вы боитесь, что ваша женщина может уйти к другому. И вас настолько это пугает, что вам становится невыносимо, даже когда она на кого-то смотрит. Для вас становится невыносимой даже мысль, что она с кем-то другим смеялась. Как может она смеяться без вас?! Как она смеет, это же больно! Вы начинаете сооружать для нее клетку прекрасную, естественно. Ту, которую вы называете домом — но на самом деле вы сооружаете клетку. Можете не сомневаться, что, когда вы начнете строить клетку для нее, она будет строить клетку для вас — потому что никто не может стать тюремщиком, если он сам еще не заключен в клетку.

Как только вы попытаетесь кем-то завладеть, он овладевает вами. Как только вы заставите кого-то быть рабом, вы становитесь рабом самого этого процесса.