Путь крови

Никакие команды не действовали, и через мгновение случилось то, чего Делаплейн давно уже ожидала. Строубридж потерял равновесие и упал в высокую траву. Но пес по-прежнему мчался вперед, таща его за собой. Снова ухватившись обеими руками за поводок, Строубриж отстегнул его от пояса, и бладхаунд с бешеным лаем помчался быстрее пули к полосе леса.

– Будь ты проклят! – прошипел Строубридж, вставая и отряхиваясь. – Прежде с ним никогда такого не случалось.

Твист в тот же миг нырнул в кусты и исчез в глубине леса. Теперь его лай звучал приглушенно.

– И что дальше? – спросила Делаплейн, оглянувшись на Шелдрейка, который пыхтел и отдувался, пробиваясь сквозь высокую траву.

– Идем за ним. Честно говоря, его надо бы отдать на повторное обучение.

– Еще бы.

Лай постепенно слабел, но сделался выше тоном.

Когда он достиг истерического тембра, Строубридж сказал:

– Он точно что-то нашел.

Они пошли дальше, но тут пес замолчал. Строубридж остановился и прислушался.

– Почему он затих?

Кинолог покачал головой:

– Не знаю.

Они еще несколько минут плелись по болотной траве, пока не вышли к опушке леса. Затем прорвались сквозь завесу кустарника и углубились в чащу. Жара внезапно усилилась, снова появились насекомые. Строубридж улучил минутку и взял телефон.

– Думаете, он ответит? – раздраженно поинтересовалась Делаплейн.

– У Твиста на ошейнике есть GPS-модуль. Он просто покажет, где сейчас мой пес.

Строубридж повозился с каким-то телефонным приложением, а потом двинулся вперед. Разумеется, в самую густую часть леса.

– Сюда, – сказал он.

– Я бы не отказалась от проводника с мачете, – призналась Делаплейн, продираясь сквозь заросли пальметто. Шелдрейк в ответ лишь ворчливо выругался.

В лесу стояла абсолютная тишина. Даже птицы перестали петь. Странно, но через минуту-другую исчезли и насекомые, а пальметто уступили место виргинским дубам, таким древним и настолько обросшим мхом, что казалось, будто идешь сквозь занавеси.

Спустя добрых десять минут борьбы с ними Делаплейн разглядела впереди луч света, пробившийся сквозь зеленый полумрак. Поляна. Строубридж прибавил шагу, продолжая то и дело заглядывать в телефон.

– Твист! – крикнул он. – Интересно, датчик показывает, что он должен быть прямо передо мной. Твист! Ко мне, мальчик!

Раздвинув особенно толстый заслон мха, они внезапно оказались на небольшой песчаной поляне. Делаплейн остановилась. Что-то лежало на освещенном солнцем песке почти у самых ее ног. Она не сразу поняла, что это было: собачья голова с длинным языком.

Остальная часть валялась в двадцати футах, обвитая кольцами кишок, из которых торчали лишь кусочки сгнившего и плохо переваренного картофеля фри.

22

Тем же вечером в четверть одиннадцатого Констанс поднялась по широкой центральной лестнице «Чандлер-хауса». Ковры в отеле выглядели великолепно – переплетенные золотые стебли аканта на алом насыщенном фоне. Но даже если бы ступени были деревянными, ее отточенные долгой практикой шаги не произвели бы никакого шума.

Она остановилась на площадке четвертого этажа и огляделась. Направо от нее короткий коридор, пройдя мимо полудюжины номеров, упирался в стену. Налево он тянулся довольно долго, прежде чем повернуть за угол.

Хотя здание отеля было пятиэтажным, лестница заканчивалась на четвертом этаже. Констанс стояла неподвижно, размышляя о том, где может скрываться лестница на пятый.

Последний час она провела в номере, представлявшем собой анфиладу комнат, которые она делила с Пендергастом. Колдмун был изгнан на третий этаж из-за того, что варил отвратительный и, несомненно, канцерогенный кофе и не желал отказываться от этой привычки. Констанс заинтересовалась легендой о Саваннском вампире и отправилась на поиски информации в библиотеку отеля. Собрание было невелико, но оказалось весьма занимательным. Отметив нужные книги, Констанс решила удовлетворить теперь любопытство другого рода и поднялась, этаж за этажом, до четвертого… но дальше пробраться не смогла.

Оглядывая коридор, она невольно восхитилась любовью, вкусом и средствами, вложенными в реставрацию здания. Маленькие фарфоровые светильники, рельефные обои, гравюры со сценами охоты и пейзажами создавали все вместе особое очарование довоенной эпохи, каким-то волшебным образом казавшейся совсем недавней. Констанс ощутила во всем этом чуть ли маниакально заботливую руку.

Она тихо двинулась вдоль коридора.

Все, что она выяснила о Фелисити Фрост, только подогревало любопытство. Никто толком ничего не знал о ее прошлом или семье, за исключением того, что это были состоятельные люди.