Путь хирурга. Полвека в СССР

Китай, отсталый после тысячелетней изоляции от мира и японской оккупации 1937–1945 годов, был ужасно бедным, его тогдашнее население в 400 миллионов (почти в три раза больше советского) было все поголовно голодное. Советские люди после своей войны с Германией тоже были полуголодные и бедные, но Сталин вкладывал в Китай астрономические суммы — на вооружение и техническое развитие. Китайцы в школах учили русский язык, а уж если китаец что учит, то он это выучивает. Мой отец рассказывал, что в его клинике появился хирург-китаец, присланный для написания диссертации, очень симпатичный и хорошо говорящий по-русски. Навязанная советским людям дружба с Китаем становилась привычной повседневностью.

А вскоре по всей стране началась кампания подготовки к семидесятилетию «величайшего друга и учителя народов всего мира гениального вождя трудящихся товарища Сталина».

На собраниях все должны были в честь этого события брать на себя повышенные обязательства — перевыполнить план, улучшить успеваемость, вырастить, построить…

Целые полосы газет заполнялись рапортами Сталину от рабочих, колхозников, писателей, ученых. Со всей страны и даже со всего мира — из Африки и Азии — присылали Сталину ценные подарки. Их было так много, что для них открыли целый музей.

21 декабря 1949 года было пышное празднование юбилея в Большом театре. В Москву съехались лидеры коммунистов со всего мира, не было только Тито. Китаец Мао все время сидел по правую руку юбиляра (правую — здоровую, потому что левая рука Сталина была поражена с детства). Даже не очень проницательным умам опять было ясно, что Сталин «прикарманивал» Китай, как прикарманил Восточную Европу, чтобы распространять свой вариант коммунизма на взбаламученный и обескровленный Второй мировой войной Восток. Он был уверен, что Мао его не ослушается. В ответ на это план Маршалла стал усиливать базы на востоке — в бассейне Тихого океана.

В те дни повального восславления «вождя и учителя» остряки придумали такой анекдот.

Сталин, несмотря на всеобщие заверения в любви и преданности, все-таки подозревал, что могут быть люди, которые его не любят, а только прикидываются. Для выявления этих врагов он придумал новый гениальный ход: он встанет в Кремле с голым задом и будет объявлено, чтобы все приходили и целовали его в зад. Если кто не придет или откажется поцеловать — тот и есть враг. Но пришли поголовно все, выстроились в длиннющую очередь, подходили и чмокали куда было велено. Сталин уже начал терять терпение, что враги никак не появляются. Вдруг в очереди шум, скандал и беспорядки. Он обрадованно спрашивает: «Что, кто-то сопротивляется?» Ему отвечают: «Товарищ Сталин, это делегация от Академии наук». — «Они что, отказываются?» — «Нет, они требуют, чтобы их, как ученых, пропустили к вашему заду вне очереди».

За рассказ этого анекдота люди рисковали жизнью, поэтому передавали его друг другу только самые-самые близкие. Мне рассказала его Роза, она была остроумная и любила разные «задне-передние шутки». У нас с ней опять налаживались отношения.

Вечер солидарности с демократической молодежью Испании

Мы заканчивали второй курс, со следующего года нам предстояли занятия настоящей медициной — в больницах, у постелей больных, в операционных. Прощайте, скучные лекции по марксизму-ленинизму (правда, будут другие — по политической экономии, но меньше и реже), прощай, анатомический зал, прощайте, биохимические лаборатории, — наконец-то мы начнем ощущать себя на настоящем пути к врачебному искусству. Это нас волновало и вдохновляло. Конечно, теоретическая подготовка к практической медицине необходима. Но я думаю, что ее следует проходить не в медицинском институте, а еще до него — на промежуточном этапе между школой и институтом, вроде колледжа. Там лучше выявится — кому из юнцов идти в доктора, а кому уходить в другую специальность. Такая форма подготовки будущих врачей проводится во многих странах, где есть колледжи.

Наступила весна, кровь забурлила. И, как всегда, надо было идти на первомайскую демонстрацию на Красную площадь — это была строгая повинность для преподавателей и студентов. Партийные и комсомольские комитеты заранее назначали так называемых правофланговых — тех, кто в шеренге будут ближе к Мавзолею. Там на трибуне стоят сам Сталин и все руководители страны. Назначение в правофланговые рассматривалось как доверие и честь, оно доставалось лишь проверенным людям. Наша колонна всегда проходила вдали от Мавзолея, и большой разницы во флангах не было. Но в том-то и дело, что даже на несколько шагов ближе к Сталину должны проходить проверенные — партийные и комсомольские активисты. Мне правый фланг никогда не доставался, но издалека, со своего левого, один раз я видел Сталина — стоял невысокий человек в форме генералиссимуса и изредка махал колоннам правой рукой (левая у него не действовала).