Путь к звездам. Из истории советской космонавтики

Производственная летучка закончилась. В тот же день носитель, которому суждено было вознести на околоземную орбиту ПЭСИК М. К. Тихонравова, был отправлен на Байконур. Днем 15 сентября Королев направился в Калугу, где и присутствовал на закладке памятника К. Э. Циолковскому. Спустя два дня «профессор Сергеев» выступил с докладом о творческом наследии своего гениального учителя на торжественном заседании, посвященном 100-летию со дня рождения Константина Эдуардовича в Колонном зале Дома союзов. По дороге из Подлипок он заглянул домой, в 6-й Останкинский переулок, прихватил с собой жену, Нину Ивановну, которая давно выражала горячее желание побывать на праздничном концерте в честь основополагающих ракетных свершений мужа.

С торжественного вечера Королевы вернулись поздно. Сергей Павлович быстро снял плащ и прошел в свой кабинет, но тут же вернулся к открытой двери, попросил:

— Нинуся, поставь, пожалуйста, чай. Сейчас к нам должны приехать Келдыш и Глушко.

Нина Ивановна, которая намеревалась полить цветы, с удивлением остановилась посреди зала:

— Вот как, Сережа?.. Но почему ты ничего не сказал мне об этом по дороге?

Сергей Павлович подошел к жене, обнял ее за плечи:

— Понимаешь, Нинок, наш договор о встрече состоялся еще до начала вечера, а потом я только и думал, что о содержании своего доклада. При таком стечении публики «профессор Константин Павлович Сергеев» не часто выступает с научными докладами. Ты уж, пожалуйста, извини меня за забывчивость.

— Значит, и поесть надо что-нибудь приготовить, Сережа? — снова спросила Нина Ивановна.

— Нет, только чай, — повторил Сергей Павлович и пояснил: — Я и Валентин Петрович хорошо пообедали у нас на работе, а Мстислав Всеволодович наверняка проделал то же самое у себя дома перед отъездом на собрание.

— Понятно. Привык ты, Сережа, на полигонах чаи гонять и своих друзей настойчиво к этому приучаешь.

— Тут ты, Нинуся, совершенно права. У всех полигонщиков крепкий чай, конечно, в особом почете. Ни в Капустином Яру, ни на Байконуре без чая никак нельзя.

— А скажи, Сережа, хоть в этом году твое высшее начальство изволит, наконец, предоставить тебе полноценный отпуск? — изменила тему разговора Нина Ивановна.

Сергей Павлович живо отреагировал:

— Насколько я понимаю, Нинок, на сей раз ты согласна отправиться со мной в самый дальний вояж?

— Ты, по-видимому, имеешь в виду Колыму?

— Разумеется. Ты уже научилась с листа читать мои мысли.

— Читать-то я читаю, но никак не могу понять, почему тебе так хочется навестить те места?

— Очень хочется, Нинок, но объяснить тебе это свое желание, по-видимому, убедительно не смогу.

— Да я и не требую объяснений. Но уверена, что никаким вдохновляющим стимулом ни в жизни, ни в работе увиденное тебе не послужит.

— Так-то оно так, но я золотишко там добывал, Нина!.. Понимаешь? И очень хочу посмотреть на те злополучные места сегодня. О том-то времени напоминает мне единственный сувенир — самодельная жестяная кружка из консервной банки, которую, как бы ты ни противилась, я намерен хранить до конца своих дней.

— Хочешь, и храни. А вот путешествие по Колыме меня почему-то не привлекает. Не хочу видеть Магадан даже летом. Давай лучше отправимся к тебе на родину, на Украину, Сережа!

— На Украину мы съездим обязательно. А о своей колымской эпопее я непременно должен что-то написать. Никак не проходит у меня такое желание, и все тут.

— Когда тебе книгами о Колыме заниматься, Сережа? Ты весь в делах.

— Это верно, дел у меня хватает. Воскресенский не вылезает из Байконура, и я скоро туда же отправляюсь. Но запущу спутник, Нинок, и сразу отправимся в отпуск… Обещаю!

— Но когда это произойдет, Сережа?

— Скоро, Нинуся. Очень скоро. Признаюсь, мы так затянули с запуском ПЭСИКа, что верящих в наш скорый триумф становится все меньше. И, к сожалению, не все их доводы можно с ходу отмести. Для нашего коллектива нелепость ситуации заключается в дальнейших оттяжках запуска спутника по несущественным поводам.

— Тебе, Сережа, поводы кажутся несущественными, а кому-то из «первых лиц», возможно, очень даже существенными.

— Но ведь я лично ответствен перед народом и партией за наши приоритеты в освоении космоса, а не те «первые лица», Нина.

— Верно, ты. И если запуск спутника намечен через месяц, то ровно на такой же срок без одного дня ты и должен убыть в отпуск. У тебя есть несколько заместителей. Пусть кто-то из них и поруководит месяц за тебя.

Последние слова жены были столь неожиданны для Сергея Павловича, что он даже чуть отшатнулся назад, а потом медленно повернувшись к ней, негромко спросил:

— В самый ответственный момент ты, Нинок, предлагаешь мне уйти в отпуск и решение главных задач взвалить на своих заместителей?

— Сереженька, ты можешь понять, — продолжала Нина Ивановна, — что тебе надо хотя бы месяц отдохнуть от ракет. Лишний месяц ровным счетом ничего не решит. Пусть коллектив объединения отдохнет от тебя, а мы целый месяц проведем вместе в Житомире. Ты пообщаешься наконец с матерью.

— Нинок, твои предложения невозможно реализовать практически… Как, интересно, ты все это представляешь?