Путь к звездам. Из истории советской космонавтики

— Значит, по-твоему, Константин Петрович, в катастрофе «Союза-1» виноват сам Комаров?

— Я не могу это утверждать совершенно определенно, но вполне возможно, что так. Причины катастрофы еще не расследованы до конца. Там многое не ясно.

— Понимаешь, Константин Петрович, — изменил тон «главный куратор» космонавтов, — мы уже более двух лет готовим к старту Георгия Берегового. Его полет по многим обстоятельствам, в том числе и возрастным, нельзя откладывать на потом. Он почти на шесть лет старше тебя. Заслуженный летчик-испытатель…

— Все это я понимаю, Николай Петрович, и все же не могу принять ваше предложение. Мною руководит только одно соображение. Когда успех полета с конструкторской стороны будет обеспечен хотя бы на шестьдесят — семьдесят процентов, тогда посылайте в полет кого посчитаете нужным, — не сдавался Феоктистов.

Доводы сторон оказались исчерпанными со всех сторон. Генерал Каманин предупредил упорного оппонента:

— Тогда скажу тебе прямо, Константин Петрович, что на заседании Государственной комиссии я буду выступать против твоего участия в предстоящем полете по медицинским показателям.

— Это ваше право, Николай Петрович, — были последние слова представителя королевского ОКБ.

Словно бы в продолжение острой дискуссии вмешались иные обстоятельства. Буквально через пару недель был произведен запуск двух беспилотных «Союзов». И хотя их полет и стыковка на орбите прошли благополучно, конечный успех пострадал от того, что один корабль при спуске был потерян. Последовало безотлагательное решение Государственной комиссии: разобраться в причинах и весной шестьдесят восьмого повторить старт двух беспилотных кораблей! Но весной случилось несчастье с Гагариным…

Не последнюю роль сыграло и еще одно косвенное соображение. После гибели первого космонавта Земли из девяти летавших после него не стало двоих. Возможно, руководство страны решило не рисковать жизнями остальных, чтобы не создалось представление о космосе как фатальной неизбежности для любого, ступившего на эту стезю. К тому же в Центре подготовки набирала обороты версия, что Константин Петрович не совсем здоровый человек. Перед полетом на «Восходе-2» на медицинские обстоятельства закрыла глаза Государственная комиссия, теперь они, дескать, могут сыграть в сложном полете решающую роль.

В мае шестьдесят седьмого Гагарин дал интервью корреспонденту «Комсомольской правды» Пескову, в котором с теплотой говорил о смысле необычной профессии «космонавт», развеял сомнения, возникшие в связи с недавней гибелью Владимира Комарова: «Полеты в космос остановить нельзя. Это не занятие одного какого-то человека или даже группы людей. Это исторический процесс, к которому закономерно подошло человечество в своем развитии. И космонавты полетят. И новые космонавты, и те, которые уже летали. И я, и мои товарищи отдают себе отчет в том, что гибель Володи — это трагическая случайность. Что же касается разговоров о задержках, то здесь не надо быть пророком, чтобы понять — полет нового корабля типа „Союз“ будет возможен лишь при полном выяснении причин гибели корабля, их устранении в последующих испытаниях. Разумеется, для этого надо время».

Интервью запомнилось. Вслед на страницах «Комсомолки» были напечатаны отклики на него. Читатели благодарили Юрия Алексеевича за смелость и проницательность суждений.

В конце мая Гагарин встретился с главным редактором «Молодой Гвардии» Валентином Осиповым и пообещал ему через полгода представить рукопись своей второй книги «Психология и космос».

Спустя пару недель, в июне, ЦК комсомола, издательство «Молодая Гвардия» и Союз писателей СССР приняли решение о проведении совещания молодых писателей. Завершить его было намечено в Вешенской, у Шолохова. При обсуждении плана семинара и состава творческой группы Осипов предложил включить в нее и Юрия Гагарина. Космонавт с радостью согласился на поездку. Он пообещал в течение нескольких дней уладить свои служебные дела с руководством Центра подготовки. Известие о том, что в составе группы на Дон прибудет и первый космонавт планеты, очень порадовало и Михаила Александровича.

Гагарин сразу оказался в центре всеобщего внимания. Чтобы как-то избавиться от ненужной опеки в самолете, Юрий пошутил. В разговоре со стюардессой он указал взглядом на Юрия Верченко и на полном серьезе заявил, что это и есть новый «Главный конструктор» космических кораблей. Рядом с Верченко сидел Валерий Ганичев. Он стал у Гагарина «Главным теоретиком космоса». Тут же Юрий добавил:

— Посмотрите, Алла, как они наблюдают за мной. Они — великие авторитеты, Лауреаты премий, Герои Соцтруда…

Гагарин многозначительно поднял вверх большой палец. А потом, присев в кресло рядом с Ганичевым, сообщил тому:

— Очень волнуюсь, Валерий. Шутка ли, предстоит встреча с самим Шолоховым. Кстати, вскоре после моего полета он прислал в Звездный телеграмму. Я запомнил ее текст наизусть: «Вот это да! И тут уж больше ничего не скажешь, немея от восхищения и гордости перед фантастическим успехом родной отечественной науки!» Здорово сказал Михаил Александрович!