Путь к Вавилону

Дармид упал с разорванным горлом, погребенный под телом вцепившегося в него гриффеша. Ривен с размаху вонзил свой нож за ухо твари, и та застыла без движения. Он поднял меч Дармида и встретил следующего гриффеша отчаянным ударом, выпустив ему кишки. Теперь тварей стало поменьше, баржу вынесло на середину реки, и течение уносило ее вместе с плывущими следом гриффешами. Положение защищавшихся теперь было уже не таким безнадежным. Они медленно продвигались по палубе, тесня гриффешей, пока те не стали бросаться на стены будки, пытаясь забраться на крышу. На крыше Байклин с Финнаном прикончили последнего гриффеша. С громким всплеском его тело упало в воду, и река поглотила его. Сражение закончилось.

На палубе, в кормовой будке и в трюме валялись груды тел. Вся баржа была залита кровью. Раненые тихо стонали, покалеченный гриффеш, пронзительно визжа, корчился, пока один из матросов не добил его и не столкнул в воду. Ривен склонился над Мадрой, не зная, что делать. Беспомощно он посмотрел на Айсу. Лицо миркана исказилось от душевной боли.

Перешагивая через тела, к ним подошел Ратаган в изодранной в клочья одежде.

— Она жива?

Ривен кивнул, не в состоянии ничего говорить. Он снял свою залитую кровью рубашку и завернул в нее девушку, убрав волосы с ее лица.

Судно внезапно обо что-то ударилось и накренилось. Со стороны кормы и левого борта донесся скрежет. Потом все стихло. Они подошли к борту и увидели, что баржу занесло на отмель у островка посреди реки. Течение здесь было быстрым, и засели они крепко.

— Я потерял половину команды, — сообщил Финнан. Отсветы костра мерцали на его суровом лице. Все с тем же каменным выражением лица он поднял прутик и переломил его. — Я даже не знаю, хватит ли теперь мне людей, чтобы поднять баржу вверх по течению.

— Мы поможем, — сказал Байклин, — хотя наши люди тоже пострадали. Мы потеряли троих — Дармида, Римира и Тагана. Девушка серьезно ранена. Итого получается шесть, плюс твои восемь. Должно хватить.

— Потеряна большая часть снаряжения. И все ваши лошади тоже, — продолжал Финнан, как будто не слыша его. — Я вот только никак не пойму, с чего было им нападать на нас в таком количестве и с такой яростью. Даже вода их не остановила. С чего бы это?

Байклин пожал плечами, незаметно бросив взгляд на Ривена. Тот сидел рядом с Мадрой, лежавшей на жалких остатках того, что когда-то было пледом. Раны ей перевязали кусками разорванного на полосы плаща. По другую сторону от нее с озабоченным видом сидел Ратаган. Мадра пришла в себя, но говорить не могла из-за глубокой раны на горле. Она молча улыбнулась Ривену. Для него ее улыбка была мучительна, как прощение предательства. Он молча сжал ее руку. Он не мог сейчас говорить. Ни с нею, ни с кем-то другим. Ощущение было такое, словно ему дали в руки лопату, чтобы он вырыл себе могилу. Так, наверное, и было.

— Далеко еще до Талскера? — спросил Финнана Байклин.

— Чуть больше недели пути. А теперь, может быть, и дольше. Учитывая обстоятельства.

— Слишком долго, — Байклин остановил свой взгляд на пламени, едва сдерживая ярость.

Они похоронили всех тех, кто полег на барже; но тех, кто погиб на суше или в воде, пришлось оставить, поскольку по берегу все еще рыскали гриффеши. Теперь всем из отряда Байклина пришлось взяться за шесты и весла. Нелегкая это была работа — толкать баржу вверх по течению. А для Ривена она вообще обернулась пыткой. Все тело ломило от боли, казалось, все его кости были перебиты. По вечерам, когда они приставали к берегу, он быстро ел, потом проводил время у изголовья Мадры и, как правило, тут же, рядом с ней, засыпал.

Они обычно бросали якорь у ближайшего из островков, которых было много на реке. Они больше уже не решались высадиться и разбить лагерь на западном берегу, где напали на них гриффеши. Восточный берег Великой реки теперь не проявлял никаких признаков жизни, но густые заросли леса, протянувшегося вдоль воды, могли таить в себе любые сюрпризы. Впрочем, Байклину и Льюбу все равно приходилось высаживаться на восточном берегу, чтобы охотой пополнить запасы провизии. Все чаще и чаще им попадались оставленные дома, иногда — целые деревни. Заброшенные, обезлюдевшие. В окрестных полях валялись гниющие туши задранного скота. Страна опустела — как вымерла; даже стервятники не кружились в небе.

Так миновала неделя. Окружающие пейзажи ни капельки не изменились. Раны Мадры потихоньку заживали, но она все еще не могла говорить. Оставшиеся от команды Финнана и отряда Ривена все так же упорно налегали на весла и шесты, и все эти дни тишину нарушали только плеск воды да вскрики диких птиц на островах. Стало теплее, и комары, вьющиеся над водой, беспрестанно им досаждали. Они разводили дымовые костры, чтобы хоть как-то отогнать мошкару, но все равно все чесались от укусов.