Путь к Цусиме

В дополнение к этому один из наших товарищей вопрос о беспризорности команды, об отсутствии сердечного отношения к ней и ее нуждам, о неуважении в матросе его человеческой личности осветил такими данными: "Это глубоко печально, но это факт: во флоте господствует взгляд на команду, как на случайное, чисто механическое соединение автоматов. Никому не приходит в голову — смотреть на них, как на семью живых людей, которым нужен, очень даже нужен, хороший, неглупый, сердечно относящийся к ним отец; эти оторванные от семьи родной молодые матросы к нему могли бы придти тогда за разрешением своих собственных, не служебных вопросов; они могли бы найти себе ответ у него на свои радости, горести, домашние невзгоды; словом, они видели бы тогда в своем начальстве не сухого формалиста, а сердечного, отзывчивого отца".

* * *

Перейдем теперь к другому вопросу. Была, ли в нашем боевом флоте трезвость?.. Мы говорим в боевом флоте, флоте во время войны, не в мирное время, когда он имеет право жить на свободе. Общепризнанно, что мы с тренировкой в трезвости во флоте знакомы не были… Некоторые прискорбные факты подверглись даже всемирной огласке. Весной 1905 г., незадолго до Цусимского разгрома нашей эскадры, император Вильгельм произносил в Страсбурге, в кругу военных, речь. В поучение против излишней роскоши, против распущенности нравов, погони офицеров за развлечениями и проч… император привел рассказ своего сына, только что вернувшегося с Д. Востока, о том, как русские офицеры по прибытии в Киаочао первым делом поспешили скупить там все шампанское…

Особенно предавались алкоголизму на стоянке у Мадагаскара. Ha "Суворове" один офицер, под влиянием выпитого, опрокинулся за борт[192]… "Много шампанского выпивали и на флагманском корабле, да и на других судах Б.-Ц. эскадры"… Из-за этого шампанского вышла один раз скверная история. Несколько ящиков этого вина были привезены на "Суворов". Один из них матросы умудрились скрыть в топку резервного котла. Их накрыли…[193] Пришлось бы матросам сильно пострадать, если бы дали делу законный ход; но его замяли.

Торжественный "завтрак" на одном из броненосцев, во время стоянки у Мадагаскара, "в день поминовения воинов, на поле брани живот свой положивших", затянулся почти на сутки; собрались к 11 ч. утра 19 февраля, а разошлись утром 20 февраля…[194]

Алкоголизм был сильно развит на всей эскадре.[195] Но особенно посчастливилось в этом отношении транспорту "Иртыш", предназначавшемуся для сопровождения эскадры до самого Владивостока и очутившемуся 14 мая в бою. На этом судне командир, старший лейтенант и старший офицер были пьяны почти постоянно и в сильной степени…[196] В результате получались там дикие сцены, масса всякого рода недовольства, и на транспорте царило подавленное, мрачное настроение.

По приходе эскадры к Мадагаскару пришлось отобрать значительную часть алкоголиков, особенно сильно мешавших общей работе, и отослать их обратно, на родину. Посадили их на безнадежный транспорт "Малайя", который пришлось тоже вернуть на родину из-за его разбитых донельзя машин; присоединили к ним всех исключенных со службы, штрафованных, сумасшедших и "некоторых" больных…[197]

Для 2-го издания этой книги один из наших товарищей прислал мне заявление, что по уходе эскадры с Мадагаскара изменилось в этой области очень немногое. На следующей же продолжительной стоянке эскадры в водах Аннама был выписан из Сайгона пароход со специальным грузом, — …на нем больше всего было вина, и в особенности шампанского"… С нашими товарищами, как с "береговыми", относившимися к команде более гуманно и внимательно, чем "настоящие моряки", матросы были совершенно откровенны и передавали им удивительные по своей неприглядности данные о диких, "пьяных идеалах" этой среды и своеобразных взглядах в ней на это дело, неизменно добавляя всегда: "Вот когда матрос глотнет немножко лишнего, его непременно накажут; а если вдрызг пьяного офицера по трапу тащат, так ему ничего, можно"… В утешение товарищ добавляет, что были все-таки в эскадре отдельные корабли с трезвым и дельным составом, где выдержка в трезвости являлась совсем не потому, что они находились под наблюдением свирепого адмирала.

В упомянутой выше брошюре А. Затертого (на стр. 4) о морских офицерах читаем следующее: "Все свое свободное время они убивали на кутежи, или на знакомство с женщинами подозрительного свойства, которые помогали им транжирить большие деньги, нажитые часто бесчестным и грязным путем… Плавая за границей, они приобретали не знания и опытность, а главным образом… известного сорта болезни и коллекции дорогих вин…"

"Крокодиловой слезой" обильно сдабривали себя некоторые офицеры даже и перед самым боем; а один из них не удовольствовался и этим; отправляясь по боевой тревоге на свой пост, он захватил с собой еще и фляжку[198], которую "на соблазн другим повесил у всех на виду…"