Путь к спасению

– Хорошо, мы гордимся вами. Тем не менее, низменные чувства могут вас охватить в любой момент, поэтому вы должны выполнить то, что вам было предписано, – в руке из глубокого кармана в черном плаще появился моток ниток и иголка, а в другой – клейкая лента, – но не бойтесь. Вам будет теперь совсем не больно, – после вручения этих предметов в руки многоликий исчез за массивной шторой, а вместо него появились две женщины с обнаженными грудями и огромными перьями, закрепленными на головах.

В черных кожаных чулках, подчеркивающих их достоинства, с ремнями по всему телу и в масках на пол лица, девушки принялись нам помогать. Та, что подошла ко мне, вставила нитку в ушко иголки и безболезненно пронзила мои губы. От нее исходил сладковатый аромат, перемешанный с ее дыханием, что меня неистово возбуждало. Сексуальный взгляд, игриво невинный, покусывание губ и работа языком напоказ повышали градус натяжения моих трусов. Сам не знаю почему, нарастающее возбуждение затмевало глаза. Напряженность ниже пояса уже почти достигла пика, и лишь чудом я не сорвался и не накинулся на желанные формы. Меня распирали животные инстинкты, я с трудом еще держал управление над своим телом. Во избежание тесной интимной связи моя потенциальная жертва закончила с делом и схватила меня за щеки как непослушного раба, приблизила к своему лицу, и когда я был так близок к желанному всем похотливым нутром резко повернула мою голову в сторону, прижавшись вплотную. Бояна уже была обмотана, как и полагалось по приглашению, а сексуальная девушка, помогавшая ей в этом, нанесла яркую помаду на свои губы, косившись на меня в процессе. Готов поспорить, что подобное зрелище возбудило бы кого угодно. Девушка из какого-то порнофильма схватила Бояну и прижалась вплотную к ее маске. Было заметно, что та ошарашена и из последних сил борется с постыдным желанием, которое внезапно в ней поселилось так же, как и во мне. Когда чертовка отшагнула назад, то на скотче остался ярко-красный отпечаток губ. Страсть захлестнула разум, а неистовое рвение удовлетворить порывы животной основы во мне обрело такой градус, что потушить его другим способом уже было невозможно. В тот момент я был уверен, что вот-вот получу свое, но девушка, зашившая мне рот, резким движением оттолкнула меня, и я вылетел обратно в зал вместе со спутницей. Вся эта безмолвная толпа стояла полукругом и довольными рожами, спрятанными под масками, кивали в знак одобрения. Я даже не заметил, когда начал играть орган, где-то в далеком углу зала, вполне возможно, что даже с самого начала. Музыка растекалась по краям помещения и резким рывком накрывала тех, кто находился ближе к середине. Я даже мельком видел ее щупальцы, но ухватиться так и не получилось. Что за коктейль я сейчас выпил? Что там было? И страх, и гнев, и стыд, и жажда удовольствия…

Эти молчаливые люди разбрелись по залу. Все они шли к определенной комнатке за большой массивной шторой. По одному, по два, они заходили и, видимо, пили из кубков. Процесс был настолько отлажен, что как только очередной «брат» или «сестра» подходили к комнате, ее уже освобождал предыдущий посетитель. Даже заданная скорость через помещение была продумана до мелочей. С каким же благоговением они относятся к своим ритуалам. Кого они бояться разозлить отсутствием строгой дисциплины?

Издали возникшая и со временем набирающая силы музыка сначала показалась продуктом измененного сознания, но позже, ее реальный факт существования был неопровержим. Идеально гармонирующая с обстановкой, каждой нотой эта мелодия проникала внутрь души и колебала нужную струну. В том состоянии происходящее вдруг показалось таким необходимым и в туже минуту обыденным. Все на своих местах. Идеальное сочетание. Тяжелые вздохи накатывали волнами надвигающегося шторма. Вопреки тому, что все вокруг такие медлительные, время пролетело быстро и толпа тяжело дышащих вновь заполнила весь зал в ожидании чего-то грандиозного. Музыка нарастала и тянула за собой ритм стука сердца. Мелодия тянулась плавно и спокойно, изредка с добавлением неожиданных переходов, которые будто бы меняя твой уровень на более высокий. Дисциплина уже было затеряна на затворках легкого волнения и животного возбуждения. Кто-то, кто уже не казался таким далеким, против воли отдался нескончаемой песне, которую, казалось бы, поет сама жизнь. И когда уже сердце вышло на предел возможностей толпа взревела. На высокий помост у дальнего края стены, где возвышалась кафедра с вырезанными непонятными символами вышел человек в красном одеянии. Его появление заставило толпу ликовать в безумном порыве сумасшествия. Каждому из нас казалось, что его голос важнее десятка других. И мы ревели от возжелания. Кто как мог. Только я своим словом могу творить жизнь, только я здесь подобен Богу. Краем глаза заметил, как Бояна хваталась за скотч, желая содрать его. Пару раз она была уже на грани. Моя Богиня!