Путь к спасению

Даже не верится, что хрупкое женское тело принадлежит такому воинственному раненому сердцу. Ее всхлипывания прорывались наружу через твердую стену сильного персонажа. Иголки, которыми она усердно покрывала себя как дикобраз, вдруг обмякли, стали мягкими и хрупкими, нужно предельно осторожно дотронуться ладонью, чтобы их не сломать. А расправленные, готовые к немедленной схватке, плечи, вдруг опустились и сжались. Она хотела казаться как можно меньше, чтобы большие грозные тучи даже не заметили ее и прошли мимо. Я нелепо приобнял ее и неожиданно для самого себя дикая кошка поддалась на нежность и ласку. Бояна уперлась мне в грудь лицом и без единого слова рассказала, как дорог был ей Джон. А я, признаться как полный дурак, ревновал и мечтал встать на его место. Уверен, что Джон бы точно согласился поменяться.

– А что же его напарник? – я бестактно попытался сменить курс.

– Расплата уже настигает его. Участь незавидная, Данил. Само зло наказывает, терзает душу. Мы думали, что нам удастся оставить его за кулисами…, надеялись, что дальше Джона эта зараза не пойдет… – Бояна вновь вернулась к источнику терзаний и сожалений.

– Они не убили его. Они хотели, чтобы он мучился, – девушка выпрямилась и уперлась решительным твердым взглядом мне в глаза, – каждый день жалкого существования – это послание нам, чтобы мы заткнулись… – я не дал ей закончить фразу, поскольку уже заранее знал дальнейшее движение ее губ.

О как бы я сейчас хотел вернуться на ту пустынную трассу, как бы я мечтал соприкоснуться с дрожащими губами, чтобы унять дрожь, чтобы передать ей ту частичку света, которой она наделила меня.

–Я готов! Теперь я знаю, что я по-настоящему готов! – я не дал ей расклеиться до конца, прервал разговор и знаю, что сделал все правильно. По крайней, мере я в тот момент был в этом уверен. Улыбка сквозь боль придала мне уверенности. В тот момент я впервые поверил в предназначение своей жизни, теперь я действительно почувствовал себя частью целого, что кому-то нужен. Я ощутил жизнь…

* * *

Глаза закрывались тяжелыми веками, но шальные мысли отпугивали сон каждый раз, когда он подбирался к постели. На самом деле, едва ли их можно было назвать шальными, слишком уж они были структурированы, слишком навязчивыми. Когда сильно глубоко пытаешься капнуть истинное предназначение жизни, то непременно ступаешь к границе полного неверия и безумия, и в этот момент самое главное не побояться шагнуть. Свобода в первые секунды свободного падения в пасть бездны забрасывает адреналином вдруг кристально чистое сознание и лишь спустя время потихоньку заселяет голову безнадегой и безразличием. Еще один шанс развернуться и спасти свою проклятую душу провалился с треском. Я верил, что чем-то обязан этой девушке, хотя бы за ту мелодию, которую напевает сердце, каждый раз, когда она смотрит в мою сторону. Что-то в ее глазах задевает струну внутри меня и этот мелодичный аккорд расплывается по венам неся с собой чистую неподдельную любовь. И пусть я никогда не смогу расплатиться, но это не мешает мне коснуться краем пальцев мечты…

11

Пока еще я не в полной мере осознал, чем буду заниматься в рамках данного согласия, тем, не меняя я решил с головой окунуться в принцип, привитый мне со времен школы учителем математики: «Делаю, что могу». К тому же я очень хотел быть полезным, а это желание сводилось к раскрытию смысла тайной записки, пока дружки Бояны пытались наугад организовать поиски ангела. В сердце католической веры, где количество набожных людей превышает численность населения, а каждый умерший ребенок превращается в мраморную статую над тленным телом, трудно отыскать одного единственного. И пока время текло сквозь сжатые в кулак пальцы, границы четкой картинки в моем сознании плавно растекались. Время словно морская волна в период прилива. Оно неспеша поглощает все больше территории и забирает ее глубоко в пучину. И уже там в темном омуте время распадается на мельчайшие песчинки и будто бы сама вечность замирает в причудливой форме таинственного танца, изучив смысл которого все равно что постичь чистый разум высшей силы.

В голове я прокручивал все возможные варианты, хотя с учетом всего происходящего не стоит списывать со счетов и те, что кажутся невозможными. Ачиль предельно ясно дал понять, что видеть меня в своей квартире не желает, и какова его реакция будет на мой визит трудно предугадать, но больше ждать я не мог. Нужно было действовать!