Путь к сердцу

- Прекратите! - задохнулась Ванесса, пихая его обеими руками в грудь, чтобы удержать на расстоянии.

- Кто я?

Ванесса испуганно замигала глазами, так как слепящие лучи солнца, бьющие в глаза, не давали ей рассмотреть выражение его лица.

- Что?

- Мое имя - как меня зовут? - потребовал Бенедикт, позволив ей считать, что она сумела удержать его на расстоянии вытянутой руки. - Вы больше не называете меня "сэр" и не можете заставить себя величать меня "мистер Сэвидж". Бенедиктом же вы называть меня отказываетесь. Мне не нравится чувствовать себя никем. Почему бы вам не попробовать называть меня Бен? Один раз вы уже так ко мне обращались, помните? Коротко, нежно и интимно. Попробуйте. Скажите Бен, Ванесса.

- Ради Бога...

- Скажите. - Он снял очки и отбросил их в сторону безрассудным жестом, от которого у нее заколотилось сердце.

- Хорошо, черт возьми, Бен! - в бешенстве прокричала Ванесса. - Вот, я сказала. Бен, Бен, Бе...

Внезапно ее вызывающие вопли заглохли. В отличие от прошлого этот поцелуй был далеко не нежным и ищущим. На этот раз это был агрессивный и властный самец. Горячий и грубый поцелуй поглотил ее гнев, а затем капля за каплей стал возвращать его обратно. В первые несколько свирепых мгновений контакта Бенедикт даже не позволил Ванессе ответить - он целовал ее, как доведенный до отчаяния голодающий, каждый момент ожидающий, что у него отнимут пищу.

Не в силах устоять перед его алчным напором и беспомощно разомкнув губы, Ванесса поняла, что не сможет ни в чем ему отказать. Только Бенедикт мог заставить ее почувствовать такое бешенство, такую досаду, такое необузданное возбуждение, что уже было невозможно думать о правилах поведения и ограничениях, тщательно продуманных ею, чтобы как-то построить и сохранить свою мирную жизнь.

- Скажите еще раз, - прорычал его хриплый голос. Поцелуй заставил ее выдохнуть его имя со вздохом наслаждения:

- Бен...

Бенедикт издал торжествующий вопль, и его поцелуй стал еще требовательнее, когда всем своим гибким телом он навалился на нее, прижав к пружинящей траве. Ее руки скользнули вверх ему на плечи и затем обвились вокруг него. Он все теснее прижимался к ней, упорно стараясь раздвинуть ей колени, пока не добился своего.

- Боже, мне нравится, как вы произносите мое имя... - Он обхватил затылок ладонью, другой рукой дернув за шарф и рассыпав ее пушистые волосы по одеялу, потом зарылся в них лицом; затем он вновь припал к ее губам, на этот раз улавливая каждый ее отклик.

Не прерывая поцелуя, он провел свободной рукой по ее мягкому жакету и затянутому в джинсы бедру, взял ее под колено и, согнув его, положил ее ногу себе на бедро, еще более интимно прижимаясь к ней, заставив ее застонать.

- Я делаю вам больно? - резко прошептал он, отрываясь от ее губ, чтобы взглянуть на ее изумленное выражение.

- Да... - Глаза у Ванессы были закрыты, лицо застыло в агонии блаженства, которое он не мог не понять.

- Тогда позвольте мне помочь вам, исцелить вас... - Он сдвинулся в сторону, и ее веки, затрепетав, открылись, когда она почувствовала, как вдруг расстегнулась перламутровая пуговица у нее между грудями. - Почему у вас всегда так много этих проклятых крошечных пуговок? - прорычал Бенедикт, настолько поглощенный своим занятием, что не заметил ее наблюдавших с изумлением глаз. Его лицо пылало, а кончиком языка он сосредоточенно облизывал припухлую нижнюю губу.

Поглядев, что он делает, Ванесса с ужасом обнаружила, что, даже не пытаясь расстегнуть пуговицы одну за другой, он просто старается как можно быстрее обнажить ее грудь. Почему-то это показалось еще более непристойным. Она невольно положила руку на верхнюю пуговицу, но Бенедикт нетерпеливо отвел ее руку.

- Нет. Я хочу сам это сделать. Я хочу увидеть. - Тут он поднял глаза. Они горели темным огнем и были так же бесстыдны, как и ее мысли. Не сводя с нее взгляда, он расстегнул еще одну пуговицу, потом остановился, положил ладони на два холмика, прикрытые мягкой ангорой, и сжал их так, что она часто задышала.

- Кто-нибудь может прийти, - отрывисто прошептала Ванесса, беспомощно выгибаясь, когда его руки вновь сжали ей грудь.

- Никто нас здесь не увидит. Нам уютно в нашем гнездышке, - пробормотал Бенедикт, не отрывая взгляда от ее беззащитного лица, на ощупь расстегивая остальные пуговицы, и медленно раздвинул полы жакета в стороны, проводя мягкой шерстью по ее чувствительной коже. - Вы же хотите, чтобы я смотрел на вас, да, Несси, чтоб я унял эту боль, которую мы оба испытываем?..

Ванесса затаила дыхание, думая, что его, наверное, разочарует ее простой, совсем не соблазнительный белый бюстгальтер.

Он поглядел вниз и застыл со слабой улыбкой на губах при виде гладких, без шва, чашечек, сквозь тонкую шелковистую ткань которых неясно просвечивали темные пятна сосков.

- Где он расстегивается?

Ванесса поняла: он хочет знать не как это сделать, а будет ли она протестовать, и, задыхаясь, ответила:

- Здесь.

Она убрала руки с его шеи и нервно коснулась ложбинки между грудей.