Путь к сердцу

Я, вооруженная бокалом шампанского, пошла бродить вдоль стен с большими картинами. Я смотрела на работы художников, некоторые имена которых я знала, и продолжала думать о том, что сказал мне Петровский. Определенно нужно будет посетить эту выставку.

2005

Приближающийся праздник грозил стать самым скучным Новым годом за все мои семнадцать лет. Я лежала в кровати, укутанная в одеяло, с градусником подмышкой. Вчера утром, проснувшись, я поняла, что наша с Веней прогулка после дискотеки была ошибкой. Мы опять начали толкать друг друга в сугробы, я вспотела и расстегнула куртку. Наутро мой голос был похож на скрип старой несмазанной телеги, а горло сковали тиски. Температура перевалила за отметку в тридцать восемь, и состояние было отнюдь не лучшим. Папа регулярно приносил мне таблетки, горячий чай и даже сделал куриный бульон. Правда, его пришлось смыть в унитаз, потому что он его пересолил. Честно, непонятно, как он справлялся, когда я была маленькой. Наверное, это была полностью заслуга бабушки.

Мама ушла от нас, когда мне было два года. Они с папой даже не были женаты. Два влюбленных подростка, которые сделали ребенка в шестнадцать. Когда маме исполнилось восемнадцать, она ушла. Уехала за границу с каким-то взрослым богатым мужчиной. И больше я ее не видела. Слышала только, как папа разговаривал как-то с бабушкой, мне тогда только-только исполнилось пятнадцать, и сказал, что она долгое время лежала где-то в клинике, лечилась от алкогольной зависимости. А потом ее не стало. Молодая девчонка, приехавшая в штаты, не ограниченная в деньгах. Она просто не справилась. У меня были странные чувства тогда. Будто я потеряла то, чего не имела. Я ее почти не помню. Обо мне в основном заботилась бабушка – мать моего отца, пока сам папа работал и учился. Странно то, что за все мои семнадцать лет ни он, ни бабушка не сказали о ней плохого слова. Я думаю, это потому, что отец действительно ее любил. Он не приводил в дом никаких других женщин, и я даже не знаю, были ли они. Хотя он был молодым красивым мужчиной, достаточно обеспеченным, без вредных привычек. Удивительно, что его никто не «заарканил». Хотя, может, это потому что в десять лет он спросил у меня, не хотелось бы мне иметь «маму». Женщину, которая обо мне бы заботилась, помогала. Но я настолько любила отца этой детской эгоистичной любовью, что мне совсем не хотелось делить его с кем-то еще. Поэтому я покачала головой и сказала, что не хочу никаких других женщин дома. Отец тогда грустно улыбнулся и согласно кивнул.

Не знаю, может, у него тогда была какая-нибудь «подруга», с которой он встречался, но он не переступил через мое желание. Теперь я понимаю, что была эгоисткой, и что нужно было думать не только о себе, но тогда, в десять лет, я не думала ни о ком, кроме себя самой.

Когда мне исполнилось шестнадцать, бабушка окончательно переехала в деревню, с котом и двумя собаками. Она с детства научила меня всему, что должна уметь женщина – готовить, убирать, стирать, гладить и прочим «женским штукам». А папа научил тому, что умеют мужчины. Мы с ним каждое лето проводили все выходные на даче, облагораживая бабушкин дом. Так что в семнадцать я была настоящим «универсальным солдатом».

Поэтому, когда отец принес мне пересоленный бульон с недоваренной куриной ногой, я долго смеялась, сбиваясь на кашель.

Было решено «вызвать» из деревни бабушку. Мы планировали на сам Новый Год поехать к ней, но моя болезнь нарушила все планы.

– Милая, Веня звонил, сказал скоро придет, – папа осторожно поправил одеяло и привычным движением прикоснулся губами ко лбу, проверяя температуру, – у тебя снова жар.

– Я выпила таблетки, скоро должно отпустить, – прохрипела я.

– Хочешь, я скажу твоему жениху, чтобы пришел завтра? – улыбаясь, спросил отец.

– Папа, – я с укором посмотрела на него.

– Другу, – он поднял ладони вверх, смеясь, – твоему другу.

– Да нет, только дай ему маску, чтоб не заразился, – ответила я, громко шмыгая носом.

– Как скажешь, милая, – он подошел к окну и открыл форточку, – я сделаю тебе чай с лимоном. Пусть пока проветрится.

– Спасибо, пап.

Веня пришел через час. Красный с мороза, он натянул на лицо маску так, что было видно только светлые глаза, сверкающие каким-то восторгом.

– Ты чего такой радостный? – спросила я с долей ревности. Я, значит, лежу болею, а он счастливый и здоровый чему-то сидит и радуется. Ладно, возможно, немного эгоизма я все же сохранила.

– Вечером с Настей в кино иду. Я думал, она, как всегда, со своими девчонками будет, а она, оказывается, одна собралась. Только со мной. В смысле, мы вдвоем.

– Значит, это полноценное свидание? – тихо спросила я.

– Наверное, – пожал он плечами, – я был бы не против. Она мне с седьмого класса нравится.

– Позвони потом, расскажи, как все прошло, – улыбнулась я.

– Обязательно. Ты как себя чувствуешь? Может, тебе что-нибудь нужно? – вспомнил, наконец, обо мне товарищ.