Путь к себе

Добротная пшеничная борода не могла заслонить его молодость.

— На строительство, — ответил Алексей.

— Есть разговор, — сказал бородатый парень и проворно взобрался на палубу катера.

— Начальник . . .ской геологической партии, — представился он Алексею, безошибочно определив в нем главного.

Алексей отрекомендовался начальником каравана.

— Сколько осадка? — спросил бородатый геолог.

— Семьдесят, — ответил Алексей.

Степан Корнеич кивнул согласно.

— Большой Шайтан пройдете… А на Малом всего метр десять, — сказал геолог и озабоченно нахмурился.

— Худо дело, — подтвердил Степан Корнеич.

— Если метр десять… — начал Алексей.

Но геолог быстро перебил его:

— Вода уходит. Вчера, проходили вверх, было метр тридцать. За сутки упала на двадцать сантиметров. С вашим возом можете не успеть… А что, груз срочный?

Алексей молча кивнул.

И Роман подтвердил:

— Первой необходимости.

— Техника? — спросил геолог.

— Не просто техника, — пояснил Алексей, — дизеля для электростанции. Не довезем, закуривай! Встанет вся стройка.

— Тогда жмите на всю катушку, — сказал геолог. — Часом может дело решиться. Ну, желаю удачи!

Он пожал всем руки, мимоходом заглянул в машинное отделение и, уже спустившись в полуглиссер, сказал:

— Мотор у вас мощный. Поднажмите!

Сказал что-то рулевому и сел рядом с ним.

И тут же резко взвыл мотор. Полуглиссер, медленно сплывавший по течению, качнулся, садясь на корму, и почти прыжком рванулся вперед. Оставляя широкий пенистый след, описал ровную дугу, лег на курс и помчался на полных оборотах, отрывая от воды узкий стремительный корпус.

Крутая волна ударила в борт катера и качнула его.

— Вот дают! — позавидовал Гриша.

— Нам бы его скорость, — сказал Алексей.

— Кому что положено, — степенно заметил Степан Корнеич. — Припряги ему наш воз, с места не стронет…

Помолчал и добавил:

— Оно везде так. Либо — прыть, либо — сила.

— Вчерашней мудростью живешь, старина, — возразил Роман, незаметно подмигивая Алексею. — Наш век — век высоких скоростей. И высоких мощностей. Космическая ракета — это тебе что?.. Прыть или сила?

— Ему про Фому, он про Ерему! — рассердился Степан Корнеич. — Нашел чем козырнуть. Журавль тоже по небу летит, а в телегу кобылу запрягают!

— Мерин тоже годится, — серьезно заметил Роман.

— Ладно! Хватит зубы мыть! — раздраженно оборвал Алексей. — Не до шуток. Слыхали, что бородатый сказал. О деле надо думать!

Роман не терпел, когда с ним говорят на басах. И тут же дал сдачи.

— Думать не шутка. Дело надо делать!

— Вот и надо делать! Ползем, как пешая вошь по мокрому месту… да еще рыщем чего-то с берега на берег!

Роман даже не удостоил возражением начальника каравана. Только посмотрел на него с откровенной усмешкой.

Но Степан Корнеич не мог стерпеть подобной напраслины.

— Не всякий укор к месту, — степенно и вместе с тем строго сказал он Алексею, — а этот вовсе зря! Такого штурвального, как Роман, поискать. Он слив воды понимает.

— По прямой всегда короче, — упрямо возразил Алексей.

— А вот не всегда! Не дурнее нас пословицу сложили: коли три версты обходами, прямиками будет шесть.

— Это на суше.

— А на воде подавно. Тому полуглиссеру можно напрямую, хоть вверх, хоть вниз. Одна забота — на мель не наскочить. А с возом идешь, соображать надо. Вниз — иди по стрежню, а вверх по тихой воде. Роман по тихой воде и ведет. Вот, примечай: не доходя того мыса, — Степан Корнеич показал на другой берег, — станем переваливать. Потому, как на нашем самый бой воды, а возле того мыса тиховодье.

Алексей уже давно понял свою промашку и возражал только по инерции.

— Кому не понятно, что по стрежню вода бьет? А мотаться с берега на берег сколько времени уйдет!

— Для того расчет и смекалка, — важно сказал Степан Корнеич. — Соображать надо! Давай вместе прикинем: мы с возом идем десять, а на самом что есть полном ходу двенадцать верст в час. На стрежне скорость пять, шесть, а то и семь верст. Чистого ходу остается каких-нибудь пять верст… А на тиховодье скорость верста, от силы полторы. Вот и считай! А на перевалку сколь времени уйдет? Минуты!

Оба понимали, что спор этот не всерьез. Обоих точила тревога… Но если Степан Корнеич умел держать ее при себе и не выказывать, то у Алексея тревога то и дело прорывалась вспышками раздражения. И больше всех доставалось почти не отходившему от мотора Грише.

Неотступная тревога оттеснила на время трудные мысли о Варьке и Фисе. Алексей даже не обратил внимания на то, что в другое время насторожило бы и встревожило. Варька резко переменилась, стала не то что просто тихая, а какая-то неприметная…

Сама ни с кем не заговаривала, на вопросы отвечала односложно, без обычной своей озорной дерзости.

Роман теперь ездил на баржу и завтракать и обедать и пуще прежнего донимал Варьку шутками, подчас солеными и злыми. Варька на них просто не отзывалась.

Алексея укладывала спать отдельно, говорила, что ей нездоровится…

К Большому Шайтану подошли поздно вечером. Но голос он подал еще часа за три. Густой басовитый гул, напоминающий грохот далеко идущего поезда, стекал вниз по руслу реки, сдавленному высокими и крутыми, местами вовсе отвесными берегами.