Путь к себе

В темно-синем костюме, старомодном, но ладно сидевшем на нем, Яков Моисеевич поднялся и совсем не торжественно, а очень искренне поздравил всех с великим праздником. Наградные планки панцирем прикрывали его грудь, и поверх них красовались ордена «Славы» всех степеней. Статус этих орденов нам объяснил сидевший рядом военный, перечислив названия других орденов и медалей. Воодушевленный нашим восхищением, он рассказал про капитана Флёрова и о том, что усы Яков Моисеевич носит с сорок третьего года как отличительную особенность гвардии.

После застолья начались танцы: Слава постарался блеснуть своим умением, но и Яков Моисеевич, красиво вальсируя, был на высоте. Церемонно испросив разрешения у мужа, он пригласил меня, и я кружилась, глядя в добрые карие глаза.

Избавившись от опеки Игоря Олеговича, я продолжила начатую работу и обнаружила на заводе серьезные нарушения технологического цикла, чем уберегла армию от бракованной продукции, а руководителей – от больших неприятностей. С помощью нашего начальства им удалось представить всё как вовремя исправленную ошибку, и, думаю, эта «ошибка» стоила руководству завода очень дорого… Моя работа была отмечена благодарностью в трудовой книжке и солидной премией.

Примерно через месяц меня вызвал Александр Владимирович и с мрачным видом указал на кресло.

– Присаживайтесь, Ирина Юрьевна, и объясните, как это вы, умная женщина, допустили такую оплошность?

Я замерла в растерянности…Так же сурово он продолжил:

– Работаете у нас почти три года и, не имея своего жилья, не удосужились даже встать в очередь! – Увидев мое замешательство, он рассмеялся. – Успокойтесь, я пошутил, наверное, не очень удачно. Город выделяет нам однокомнатную квартиру, а ваша семья, по словам Якова Моисеевича, самая нуждающаяся. Он знает, за кого просить, и обычно его просьбы учитываются. Так что придется нам срочно оформить это задним числом.

Он дал мне бумагу, и под диктовку я написала заявление о постановке в очередь на квартиру. С размашистой своей подписью Александр Владимирович убрал заявление в сейф.

– Думаю, всё будет нормально, идите работайте.

Я вышла, не веря в такое счастье и, чтобы не сглазить, никому ничего не стала говорить, даже мужу…

Через неделю ко мне подошла Ангелина Павловна – наш «профком», подчеркнуто интеллигентная дама, и, сознавая важность своей роли в этом событии, произнесла:

– Ирочка, в пятницу, к четырнадцати часам, вам надлежит явиться в горисполком для получения ордера на квартиру, – благосклонно кивнув, она удалилась.

Новость моментально облетела оба отдела, и все от души меня поздравляли, шутливо напрашиваясь на новоселье. По пути домой я поделилась своими мыслями с Людмилой Алексеевной.

– Как-то неудобно получается, работаю недавно, есть, наверное, и другие…

– Если и есть, то нуждающиеся в более серьезном улучшении. К тому же все знают, что ты в фаворе у начальства.

Ее слова задели меня, но не хотелось портить настроение выяснением нюансов. С порога, подхватив Жанну и обнимая мужа, я сообщила, что у нас будет своя квартира. Жанна, видя мою радость, счастливо смеялась, а Слава недоверчиво качал головой. Только когда с ордером на руках мы взяли в домоуправлении ключи и осматривали квартиру, он с восхищенным недоумением вымолвил:

– Ну, ты даешь…

С переездом мы не спешили, постепенно благоустраивая новое жилье, но поведение мужа изменилось: он подробно расспрашивал о моих рабочих поездках, то и дело подозрительно что-нибудь уточняя… В постели он стал агрессивным, но, когда я уловила желание унижать меня, потребовала объяснений. После откровенного, тяжелого разговора Слава признался, что страшно ревнует и даже следил за мной.

Я расплакалась.

– Неужели так будет всегда?

– Нет, не будет, – уверял он, – я очень люблю тебя.

Несмотря на его уверения, трещина в отношениях расширялась. Он то подолгу демонстративно не прикасался ко мне, то набрасывался в самое неподходящее время, и приходилось придерживать дверь кухни или ванной – от Жанны, возмущенно стучавшей по ней кулачками.

– Откройте, пустите меня!

Уступая ему во всем, я, как могла, старалась сохранить семейное тепло, но его оставалось всё меньше…

Жанну он любил, и она тянулась больше к отцу, чем ко мне. Ей шел четвертый год, а общались они как равные.

В воскресенье она подошла ко мне.

– Мы с папой идем в парк.

– А меня возьмете?

Она нерешительно пожала плечами, оглядываясь на него. Он кивнул, разрешая…

Обдумывая всё это, я обратилась к зеркалу и поняла, что, увлеченная работой, совсем перестала следить за собой. Решив обновить гардероб и уделять дочери больше времени, активно взялась за дело… Для обновления гардероба, оказалось, достаточно вытащить из дальних ящиков вещи, приобретенные в Ленинграде. Смотрелись они в нашей провинции очень даже неплохо.

Слава понял происходящее по-своему: возомнил, что хочу отнять у него дочку, а наряжаюсь, чтобы соблазнять кого-то. Несмотря на мои попытки достучаться до него, он всё больше отдалялся, и мы уже просто сожительствовали.