Путь к себе

Получив извещение о предстоящих переговорах, в недоумении я был недолго: издалека возник образ славной девочки в светлом платьице с полураспущенной косой. Прошло почти три года, образ этот поблек, но глуховатый волнующий голос напомнил о том единственном вечере, и я, не раздумывая, согласился принять ее.

На перроне я не сразу признал в стройной, красивой, очень молодой женщине с короткой прической ту, что была в памяти. Она стояла возле вагона, вглядываясь в лица встречающих, и тот же распахнуто-изумленный взгляд снова, как когда-то, заворожил меня. Возникло ощущение: она – лучшее, что может быть в моей жизни… Доверчивая тревожность этих глаз вопрошала и обязывала, и я принял обязательства. Полностью…

– Где же твоя знаменитая коса? – заговорил я, словно мы только вчера расстались.

Она облегченно вздохнула.

– Коса была лишь для мамы, и в замужестве я от нее избавилась. А что, так очень плохо?

– В тебе ничего плохого быть не может. Идем.

Узнав, что она в Ленинграде впервые, я попросил водителя выбрать маршрут поинтереснее и не торопиться… Мне понравилось, как непринужденно она ведет себя, расспрашивая об увиденном. И уже в квартире, наблюдая за ней, понял – пора уходить, иначе вместо намечающегося вечера любви получится скоротечное удовлетворение страсти. С работы я позвонил в ресторан и попросил прислать к восемнадцати часам ужин.

С этим рестораном вышла интересная история: он был в некоторой зависимости от нашего ведомства, и директор, стараясь угодить, поначалу присылал на обслуживание официанток, готовых на разносторонние услуги. Надо было видеть лица наших женщин, когда эти девицы принимались за дело, завоевывая симпатии. Пришлось объяснять добросовестному директору ситуацию, он всё понял, и обслуга поменялась. Однако это не понравилось некоторым дамам. Оказывается, они были не против участия красоток в последующих мероприятиях, поэтому в дальнейшем заказы делались, учитывая персональные пристрастия…

Договорившись с рестораном, сообщил об этом Ире. Грудной, тревожащий тон ее голоса заставил меня не задерживаться ни минуты лишней. В прихожей витал незнакомый, еле уловимый аромат. Звучала тихая музыка из французского фильма. Через широкую двустворчатую дверь в ярко освещенной гостиной был виден стол, накрытый на две персоны, возле которого, вполоборота ко мне, оглядывая сервировку, стояла она…

У меня перехватило дыхание – такой пленящей женской привлекательности я, наверное, не видел никогда. Платье цвета морской волны словно струилось по ней, и под ним явно угадывались все округлости и впадинки… Когда она склонялась, поправляя приборы, оно, меняя цвет, казалось, то обнажало какую-то часть тела, то целомудренно прикрывало, невольно пробуждая эротическую фантазию.

Я включил свет. Ира обернулась, сделала несколько шагов навстречу и замерла в нерешительности…

За ужином слушая, но не слыша ее рассказа о неудачном замужестве, я просто смотрел на нее. Наши взгляды встретились… Всё, что так соблазнительно угадывалось под платьем, я ощутил, обнимая… и, легонько подтолкнув ее к открытой двери спальни, не спеша, наслаждаясь этой неспешностью, допил свое вино.

Четкий силуэт вырисовывался на фоне освещенного вечерними фонарями окна. Еле касаясь губами шелковых завитков ее волос, я нащупал маленький замочек скрытой молнии и обнажил узкую белую спину. Ира повела плечами, платье опало… Покачнувшись, она окончательно освободилась от него. Задыхаясь от наслаждения, я ласкал нежную грудь; подрагивающее, словно в ознобе, тело ее наполнялось желанием, глаза туманились… Опустив на кровать, и, любуясь ею, расцвеченной бликами уличного света, я медленно раздевался, изнемогая в эротических устремлениях. Улавливая мои желания, она с готовностью им подчинялась, и при ее молодости, красоте и стеснительной неопытности это было так сладостно… Её особенность: в какой-то момент близости терять осознание реальности, растворяясь в действии и наслаждении, – превращала эту волшебную ночь в вечность. Подобных «марафонов» у меня давно уже не случалось, и мы проспали до обеда, благо я предупредил на службе о более позднем своем прибытии.

Перед уходом я предупредил, что скоро придёт Римма Степановна – домработница, с которой можно обсудить любые бытовые вопросы.

– А кем мне представиться? – смутилась Ирина.

– Дальней родственницей, – засмеялся я, – не беспокойся, она очень понятливая.

С Риммой Степановной мне повезло: года два назад она остановила меня во дворе и предложила свои услуги, объяснив, что ей невыносимо слышать, как очередная домоправительница злословит обо мне. А муж Риммы Степановны, ходивший когда-то со мной боцманом, уверяет, что на своем веку лучшего командира и человека он не встречал. Выяснилось, что живут они в соседнем доме и работает она ночной няней в больнице. Мы договорились, и я ни разу не пожалел об этом.