Путь к счастью

— Я хочу, чтобы вы помогли мне найти мою дочь. Двадцать семь лет назад я отдала ее в чужие руки.

Повисло молчание. Прервать его смогла только сама Мэгги.

— Я следую твоему совету, Барт. Буду исполнять роль матери. Только не на сцене и не в театре, а в жизни. Я буду матерью своей собственной дочери. Для этого вы должны найти ее. Сама я не могу этим заняться, слишком уж я известна. А вы с Конни сможете. Я сообщу вам все необходимые сведения, надеюсь, поиски не окажутся трудными.

Барт наконец справился с голосом и остановил поток словоизлияния.

— Постой-ка. У тебя что же — имеется двадцатисемилетняя дочурка?

— Да, — простодушно ответила она, глядя в глаза.

— Давай подробности.

— Я об этом никогда никому не рассказывала. Это было в другой жизни, до того, как я стала Мэгги Кендал. Тогда меня звали Мэри Маргарет Хорсфилд.

Конни закашлялась.

— Как? — переспросила она несвойственным ей тонким голосом.

— Мэри Маргарет Хорсфилд. Это имя я получила при рождении. Эта девочка умерла, чтобы дать жизнь Мэгги Кендал. В ту пору мне едва сравнялось семнадцать, но хватило бы пальцев на обеих руках, чтобы сосчитать все выпавшие на мою долю счастливые деньки. Каждый из них был проведен в кино или театре. Счастье пришло лишь тогда, когда я стала Мэгги Кендал.

— Черт побери, — отозвалась Конни, немножко совладав с собой.

— Черт тут и правда приложил свою лапу. С помощью родителей бедняжки Мэри Маргарет. Они объявили, что их дочь — порочное создание, которое наверняка настигнет Божья кара. Бог, которому они молились, требовал неустанного самоотречения.

— Так вот почему ты всегда отказывалась от ролей благочестивых девушек! — заметил Барт, разгадав наконец загадку, которая мучила его все годы работы с Мэгги.

— Значит, в семнадцать лет ты родила ребенка, — как бы про себя повторила Конни, у которой прогремевшая словно гром с ясного неба новость никак не укладывалась в голове. — И ты его отдала в чужую семью.

— Да.

— А теперь хочешь отыскать?

— Если возможно. Новое законодательство от 1975 года это позволяет.

— Это верно, — подтвердила Конни, пытаясь нащупать логическую связь. — Тогда позволь тебя спросить: почему, промолчав почти три десятка лет, ты именно сейчас хочешь объявить на весь свет, что у тебя есть ребенок?

— Я хочу найти свою дочь.

— Это мы уже слыхали, — вмешался Барт. — Конни хочет узнать, почему вдруг это стукнуло тебе в голову.

— Вы оба пытались меня убедить, что надо трезво взглянуть в лицо фактам, играть роли, соответствующие моему возрасту, например, матерей… Так что же может быть лучше — прежде чем начать играть, я попробую, каково это в реальности.

Ее слова прозвучали очень убедительно. С ними трудно было спорить. Вообще это было в ее манере — примерять на себя характер, привычки и одежду своих героинь.

Будто прочитав их мысли, Мэгги продолжила:

— Мои слова могут вам показаться чудовищно циничными, но уверяю вас, я говорю абсолютно искренне. — Ее голубые глаза глядели прямо, и в них читалась безграничная доверчивость, которую, как хорошо было известно Барту, она могла излучать, как Мерилин Монро — сексуальность, по первому требованию. — Не подумайте, что я наигрываю, ничего подобного.

Нашла, кого дурачить, подумал Барт.

— Вы упрекнули меня в отсутствии чувства реальности, — напомнила Мэгги. — Вы ошиблись. Я столкнулась с ней с первых же лет жизни. Тогда она казалась мне отвратительной и, смею думать, остается такой и теперь. Я по уши нахлебалась этой реальности в годы так называемого «формирования личности», поэтому долго старалась ее забыть. Когда я была Мэри Маргарет Хорсфилд, я думала, что ничего не может быть хуже той реальности, в которой я выросла, но я ошибалась. Сколько таких наивных дурочек приезжают из провинции в большие города, где их быстренько приводят в чувство. Вот и меня накололи как бабочку булавкой к стенке. Я даже не знала его имени, никогда больше не встречала его, но он оставил веское доказательство тому, что я попала в его коллекцию. У меня не было ни своего угла, ни нормальной работы, ни денег, словом — ничего. О возвращении домой не было и речи: родители сочли бы меня исчадием ада и продезинфицировали бы хлоркой даже дорожку к дому, по которой я пришла обратно. Я вынуждена была сделать единственное, что мне оставалось. Рассталась с дочерью. Такова была реальность. Столь жестокая, что у Мэри Маргарет не хватило сил с ней справляться, и пришлось бежать от нее, похоронить ее вместе со своим именем. Но времена меняются, я менялась вместе с ними. Мэри Маргарет прекратила существовать, но Мэгги Кендал жива и здравствует, а ведь говорят, что, если хочешь отомстить врагу, живи счастливо!

Мэгги снова продемонстрировала зрителям, сидевшим на диване, свою изумительную походку, пройдясь по комнате, словно переполнявшие ее чувства не давали ей стоять спокойно. Барт и Конни молчали, околдованные вдохновенной игрой незаурядной актрисы.