Путь к последнему приюту

Хан открыл глаза и неуверенно огляделся вокруг. Он, прислонясь спиной к толстому шершавому пню, сидел на тёплой и влажной земле. Над головой тревожно и вдумчиво шумели ветви могучих деревьев. А метрах в десяти-двенадцати, на узенькой просеке, стоял незнакомый тип в светло-серой облегающей одежде. Тип, недоверчиво поглядывая на Хана, негромко бормотал в крохотную чёрную коробочку:

— «Переселенец» пришёл в себя. Срочно присылайте вертолёт. Я нахожусь в квадрате «Бэ два, дробь двенадцать»…. Вас понял. Жду…

— Странно, — пробормотал Егор. — Но Лана же — блондинка?

— Старается, чтобы всё было — как в том Пророчестве, — пояснила Ванда. — В Мире «церковников» она была с чёрными волосами. Брюнеткой же и забеременела. А после этого перекрасилась в блондинку. И сейчас регулярно красится. Чуть ли не два раза в неделю. Мол, другого выхода, просто-напросто, не существует. Пророчества, как ни крути, надо уважать. Краеугольное правило такое, одинаково-действующее во всех Мирах…. А за счастье надо сражаться до конца. Зубами и ногтями. Ничего не выпуская из вида. В этом деле, как известно, мелочей не бывает…

Глава восьмая Чуть помедленнее

— Красивая история, — вздохнул Егор. — И одновременно печальная…. Значит, Угэдэя увезли здешние Ангелы. А вы, надо полагать, с этим фактом не смирились?

— Это точно, — мрачно усмехнувшись, подтвердил Лёха. — Не смерились. Чисто для начала принялись усердно наводить соответствующие справки. Выяснилось, что у «несанкционированных» детей, отобранных у преступных и нерадивых родителей, судьба — насквозь разная. На начальном этапе все они проходят через плотное сито многочисленных и очень строгих медицинских комиссий. Не прошедшие, а таких большинство, подлежат физическому уничтожению. Кажется, в каких-то хитрых печах. Прошедшие же — направляются в специальные заведения полувоенного профиля. Ну, что-то вроде наших знаменитых Суворовских училищ. Там из «несанкционированных» мальчиков и девочек готовят армейских офицеров, полицейских, сотрудников спецслужб и шпионов. Рационализм в действии, мать его рациональную…

— Алекс, не смей при мне так грубо выражаться! — возмутилась Ванда. — Мужлан неотёсанный и солдафон белобрысый.

— Извини, аристократка бургундская, утончённая. Увлёкся слегка. Больше такого не повторится.

— Свежо предание, да верится с трудом.

— Ангелом буду, — побожился Лёха. — Теперь — веришь, зорька моя ясная? Тогда продолжаю…. Хан искренне считает, что его сын — здоровее всех здоровых на Свете, мол, благодаря отличной степной наследственности. Следовательно, его не убили, а, конечно же, определили в «Суворовское училище». Причём, в самое-самое лучшее, расположенное, как и полагается, в российской столице…. Встали мы на постой в одной приличной сибирской гостинице, и я, заплатив хозяину полагающуюся денежку, «залез» в здешний Интернет — надо же было понять, как добраться до Санкт-Петербурга и что, собственно, следует там предпринять. И очень скоро набрёл на любопытную информацию о сиятельных графах Петровых. Всмотрелся в выложенные многочисленные фотографии — ба, знакомые все лица: и моё, и твоё, и наших погибших родителей. А тут и Ванда подсказала, что, мол, в Параллельных Мирах могут — пусть и теоретически — проживать «похожие» друг на друга люди. То бишь, этакие полноценные «двойники»…. Ну, через пять-шесть минут он и сверстался, план стратегический и, отбросив в сторону ложную скромность, гениальный. Его ключевой момент — пропажа без вести здешнего графа Алексея Петрова, на которого я похож — как две капли воды. Далее всё просто. Этап первый — добраться до Санкт-Петербурга. Второй — заявиться в загородное поместье Петровых и объявить, мол, так и так: — «Это я, Лёша, граф младшенький, без вести пропавший. Пять лет назад лазил по суровым горам Тянь-Шаня. Поскользнулся на леднике, потерял равновесие, упал с высоченной скалы, головой ударился об камень и память потерял. Полная амнезия, короче говоря…. Долго после этого скитался по городам и весям. Хронически не доедал, в деньгах остро нуждался, горе горькое мыкал. А недавно память стала потихоньку возвращаться. Имя и происхождение своё благородное, по крайней мере, вспомнил. Вот, и пришёл к родимому порогу. Некуда мне больше идти. Не прогоняйте, родненькие. Я это, я, Алексей Андреевич Петров, честное и благородное слово. Не вру, ей-ей…. Что это за люди — со мной? Друзья мои верные и многократно-проверенные, жизнь не раз спасавшие. Их тоже надо — принять, накормить, обогреть и на постой определить. А потом они мне, графу высокородному и сиятельному, прислуживать будут…».

— Балабол ты, каких ещё поискать, — восхищённо помотал головой Егор. — Язык, что называется, без костей…