Путь к последнему приюту

Глава четырнадцатая И в санях меня галопом повлекут по снегу утром

Егор вернулся к синей садовой скамье, коротко рассказал соратникам о неожиданных визитёрах и — голосом хладнокровного и полностью уверенного в себе человека — велел:

— Срочно дуйте, ребятки, в свои апартаменты в правом крыле. Дуйте-дуйте и не отсвечивайте здесь. Минут пятнадцать-двадцать вам на сборы. Не больше.

— На сборы — куда? — уточнила приземлённая (когда дело не касалось её обожаемого Чингиза), Лана, имевшая — некогда — непосредственное отношение к спецслужбам Мира «церковников».

— Туда, куда и планировали. То бишь, в решительный, отвязанный и дерзкий побег.

— Э-э-э…. А как…. Как мы это сделаем?

— Так. Обыкновенно. Вон — Алекс понимающе подмигивает…. Догадался, небось, о дальнейшем, оболтус белобрысый?

— Сам — оболтус приличный, — состроив неопределённую гримасу, откликнулся Лёша. — А подмигивал я, отнюдь, не «понимающе», а просто «ободряюще». Кха-кха…. Что задумал-то, брат?

— Ровным счётом ничего, — признался Егор. — Лишь некие призрачные ощущения присутствуют. Ну, как у породистого охотничьего пса, идущего по свежему следу благородного оленя…. Всё, друзья и подруги, разбегайтесь и готовьтесь. Если что — дам знать…

Возле синей садовой скамьи, чуть слышно взвизгнув покрышками, остановилась светло-серая «Волга».

«Неприметная такая машина», — отметил Егор. — «Отнюдь, по визуальным ощущениям, не последней модели. По крайней мере, у Александры Ивановны (ну, не тянет называть её, голубушку сексуально-раскованную, как-то по-другому), «Волжанка» смотрится гораздо современнее и…. э-э-э, продвинутее, что ли…. Номера? Такие же неприметные и обыкновенные. Следовательно, имеет место быть элементарная конспирация. Учтём…. Ага, из машины выбрались двое мужчин, лица которых украшают классические чёрные маски, изготовленные из мягкого бархата. Одеты просто и неброско, то бишь, в скромные тёмные костюмы гражданского фасона. Один — чуть выше среднего роста, полноватый и приземистый, с растрёпанными тёмно-русыми волосами и чёткими залысинами. Второй, наоборот, высоченный и тощий, черноволосый и с демонстративно-аккуратной причёской…. Великий князь и его верный адъютант Глебушка. Он же — «хлыщ прилизанный». Мерзкая и гнусная парочка, так их всех и растак, козлов законченных…».

— О, мой верный ангелок! — обрадовался — с хмельными интонациями в голосе — Константин Петрович. — Рад гостям незваным? Не прогонишь, случаем, от порога графского, не соло нахлебавшись?

— Как можно, экселенц? — старательно изобразил безмерное удивление Егор. — Обижаете, право слово…. Мы всегда рады видеть вас. В любое время дня и ночи. И я, и супруга. Как говорится, милости просим…

— Вот, за что я люблю чету Петровых, так это за их верность бескорыстную и безотказность искреннюю, — пафосно объявил Великий князь. — Альку, понятное дело, особенно. В отдельном, так сказать, порядке.… А мы, вот, решили, — указал рукой на «прилизанного хлыща», — в отрыв уйти. Умаялся я что-то за последний месяц. Дела эти бесконечные, важности государственной. Интриги дворцовые — мутные и опасные насквозь…. А что — для природного русского человека — является лучшим отдыхом? — подмигнул заговорщицки. — Правильно, крепкий запой в уединённом месте, недоступном для всяких приставучих людишек и навязчивых домочадцев. Да, желательно, на совесть перемешанный с не менее крепким развратом…. Верно я говорю?

— Так точно, экселенц. Вы — самый настоящий кладезь мудрости.

— А ты, Живоглотик, оказывается, льстец.

— Только самую малость, экселенц. У жены научился…

— Раз — в рот. Раз — в зад. Развра-а-а-ат…, — глумливо и пьяненько захихикал княжеский адъютант.

— Отставить! — рассердился Константин Петрович. — Давно, Глебушка, в морду напомаженную не получал? Плебей законченный и невоспитанный…. И развратничать надо — по-благородному. То бишь, без излишней пошлости и грубости. Дерёшь какую-нибудь фрейлину юную — и в хвост её, и в гриву, но — при этом — обращаешься к ней, к голубушке развратной, сугубо на «вы». Мол: — «Соблаговолите-ка, милая сударыня, забросить ваши безупречные и стройные ножки на мои широкие и мускулистые плечи…». Усёк, бездельник худосочный?

— Ага, проникся. Извините…