Путь к перевалу

— Право, не знаю, что вам сказать… — замялся Воронов. Он взглянул на Люсю. В глазах у нее была несмелая просьба.

— В общем, я подумаю. Только… вы позволите мне пригласить с собой кое-кого из моих друзей-преподавателей…

***

Ясная звездная ночь опустилась на город, когда вышли они вдвоем из университета и не спеша направились к троллейбусной остановке. Морозный ветер, звеня в заиндевевших проводах, гнал по тротуару седые космы поземки.

— Дает себя знать зима-зимушка, — вздохнул Стенин, поднимая воротник.

— Пора уже. Скоро Новый год. А кстати, что бы ты сказал, если бы в такую ночь нас пригласили в лес, на встречу Нового года?

— Как, в лес? — не понял Стенин.

— Так, в лес, в самую глушь, с рюкзаком за плечами, на лыжах.

— Что за глупости! — не понял Стенин.

— Вот так так! А я за тебя согласие дал.

— Кому?

— Да понимаешь, студенты-первокурсники пригласили нас под Новый год. И не куда-нибудь, а именно в лес, под елочки…

— Слишком все это сказочно, Юрий.

— Тем лучше! Разве плохо, если в жизни будет немного сказочного. Мне во всяком случае никогда это не мешало. Наоборот…

— В какой-то мере ты прав, конечно. Но в нашем возрасте…

— Брось, Алексей! Я в старики записываться пока не собираюсь.

— Да и мне не хотелось бы.

— Вот и хорошо. Стало быть, согласен. Бардина прихватим за компанию, может, еще кого-нибудь. А поговорить с ними, действительно, небезынтересно. Шустрый народ!

— Ну что же, надо подумать. Только многих не стоит приглашать. Разве вот Бардина. Нравится он мне.

— А вот Леонид Иванович им не совсем доволен. 

— За что?

— Написал, говорит, хорошую работу по литологии и отказался представить ее в качестве диссертации. Методика исследования, дескать, устарела.

— Интересно…

— Да, в общем-то такая самокритичность делает ему честь. Но каково Грекову? Работа писалась под его руководством. К тому же, срок аспирантуры у Бардина истекает. А дальше Леониду Ивановичу трудно будет без степени оставить его на кафедре.

— Н-да… Бенецианов, конечно, сделает все возможное, чтобы избавиться от такого беспокойного сотрудника. Но этого допускать нельзя.

— Надо поговорить с Бардиным.

— Что же, завтра так и сделаем… А ты мне вот что скажи, Юрий… Давненько хочу спросить, когда же будешь оформлять свою докторскую?

— Зачем? Знаешь ведь, на это надо уйму времени. А сейчас у меня столько интересных идей!

— Идеи идеями. А нужно, чтобы во главе кафедры стоял профессор, доктор наук, — настаивал Стенин.

— Я понимаю, но…

— Нет уж, придется без «но». На днях об этом шла речь в ректорате, говорили и о тебе. Так что нужно заняться вплотную. Тем более, что у тебя все готово. Надо просто технически оформить работу.

— Вот на это техническое оформление и не хватает времени.

— Если потребуется, добьемся творческого отпуска.

— Нет, это ни к чему.

— Ну, смотри. Но в ректорате надеются, что через год все будет готово.

— Хорошо, я подумаю… А сейчас, коли речь зашла у нас о Бардине, хотел я просить помочь ему. Я слышал, он семьей решил обзавестись…

— Что ж, дело хорошее.

— Да, но, к сожалению, у него нет ничего, кроме койки в общежитии. И у будущей жены — то же самое…

— Ты, помнится, так же женился. Воронов нахмурился:

— Да… И тем не менее, а вернее, именно поэтому я очень просил бы тебя помочь им получить хотя бы комнату в общежитии.

— Постараюсь.

— Пожалуйста, поговори… А вот и мой троллейбус. Всего доброго!

***

Только пробыв целый день на морозе и пробежав десятка три километров по лесу на лыжах, можно оценить всю прелесть обогреваемого львовского автобуса, будто специально предназначенного для дальних туристских маршрутов. А если к тому же у тебя слипаются глаза, и рядом с тобой — самый близкий, самый дорогой человек, то кажется, все радости жизни воплотились в эти счастливые минуты, и ничего уже не может быть лучше.

Все кругом плывет, качается, как в полусне.

— Ты спишь, Танюша?

«Да нет же, нет! Просто сижу и слушаю, как сердце бьется…»

— А рука моя не мешает?

Смешной! Она берет его руку и прижимает к себе… И снова рядом: тук-тук, тук-тук… А ехать еще далеко. И долго еще можно будет сидеть вот так, прижавшись: друг к другу, ни о чем не думая.

Но сквозь дрему опять прорывается голос Андрея:

— Вчера мне попало, Танюша.

И сразу сон долой.

— От кого?

— Юрий Дмитриевич. и Стенин пропесочили…

— За что же?

— Защищать диссертацию, говорят, надо.

— Диссертацию… А ведь верно они говорят. Вон Петр Ильич, такой сухарь, а защитил. Кандидат теперь. А ты такой добрый, такой хороший.

Андрей смеется:

— Думаешь, этого достаточно, чтобы стать кандидатом наук?

— Так разве только это! Вот я письмо получила из колхоза. Иван Сергеевич прислал. Помнишь его? Председатель. Разыщи, пишет, нашего Андрея Семеновича и передай от всего колхоза большое спасибо за его ум и доброту. Так прямо и написал.

— Ну, а как там у них дела?

— Идут, Андрюша. «Комбинат» наш работает вовсю. Даже зимой. Иван Сергеевич пишет: удобрений наготовили — на все поля хватит. Так что не должен ты бросать диссертацию. Сколько еще людей тебе такое же спасибо скажут.

— Значит, хочешь, чтобы я стал кандидатом?

— Хочу.