Читаем Путь к Перевалу полностью

Похожие мысли были и в голове Карим-Те, но тот сравнивал Усмара не только с Крысами, не имеющими ни чести, ни совести, но и с членом городского Совета вольного Ашура Его Светлостью графом Гуго. «Да, верно говорят в народе — каков жрец, таков и косец. Эти сотники и правители готовы продать могилу собственной матери».

Но вслух нганга сказал о другом: — Теперь поговорим о темнице, как правильней туда дойти? И еще один маленький вопрос: я слышал, что недавно там оказался один из наших братьев?

На секунду перед замершим в невозможной, отчаянной надежде полусотником промелькнула жизнь, и он продолжил рассказ.

Три дня назад после нашумевшей кражи книги из тайного хранилища ордена в темнице, охраняемой проверенной стражей, освободили одну из камер. Пятерых узников, сидевших в ней, просто прирезали как собак на глазах у высокого седобородого старика. Но тот и глазом не моргнул, когда его запихнули в камеру с пятью свежими трупами В тот день проверенных стражей отправили в город на помощь десятерым прибывшим в город Дарителям Покоя. Все они занимались поисками книги, но пропавший том вместе со своим загадочным похитителем как в воду канул.

А пока некроманты ловили вора да книгу искали, темницу охраняли как раз воины Усмаро-вой полусотни. После этого Усмару и некоторым из его воинов предложили подписать пожизненный ряд с орденом. Предстояло Усмару стать особо доверенным стражем в чине десятника, при этом набрать себе десяток из нынешней полусотни, а остальных воинов ждала дальняя дорога в степь вместе с караванами ордена. Усмар успел согласиться, помня о том, что доверенный воин в охране темницы получает в четыре раза больше, чем сотник обычной орденской стражи. А сотников на всю стражу трое!

«И вот теперь, когда я стал богатым человеком, является этот колдун со своим демоном или демонами и портит все, — проносились мысли в плешивой голове, а губы, повинуясь взгляду нганги, повторяли все вслух. — О Боги! Все, к чему я, Усмар Али бен-Зенноби, шел десять лет, все превращается в прах. И теперь, когда я достиг всего, чего хотел, и ухватил удачу за бороду, ко мне приходит смерть в облике этого колдуна. И нет никакой возможности вырваться от этого отродья. Смерть. О боги, я прошу об одном — дайте мне выжить. Жить, слышите меня, жить! Я жить хочу! Что говорит этот колдун? А, спрашивает, жив ли старик. Жив, жив и здоров. Всех нас еще переживет, крепкий старик, на пытке ни слова не сказал. Нет, не говорить, не говорить об этом, иначе смерть, колдун не простит…»

Он думал, глядя в пронзительные глаза Карим-Те, и не было силы, способной разорвать эти путы взгляда, связавшего его сильнее веревок. Голос Усмара слабел, но он все продолжал думать, не понимая, что говорит вслух, выдает все известные ему тайны хозяев. Он не видел пота на висках у нганги, ручьи пота текли по лицу и телу Карим-Те, превращая в грязь строгость племенной раскраски. Не знал Усмар, не успел еще узнать, что чары быстрой смерти лежат на любом из доверенных стражей и первое слово этого колдовства произносится в тот миг, когда гусиное перо вычеркивает крест на месте его подписи. И даже всей мощи Карим-Те, всей мощи и знаний колдунов его народа и Города Ста Алтарей не хватало, чтобы снять такое заклятие.

В воспаленном мозгу билась мысль, заставляя Карим-Те выкладывать все силы, все, без остатка. Нганга мог продлить допрос, лишь удерживая душу пленника, тратя на это последние силы. Урук расслышал, как в безумном напряжении нганга, подобно Усмару, начал говорить вслух. Это не было связной речью, до орка из невнятного шепота сквозь сжатые зубы доносились лишь обрывки слов Карим-Те:

— Держать… держать… убрать боль… Не пускать… тело… не выйдет… держать, держать.

Но силы Карим-Те были не безграничны, всему наступает предел. Урук понял, что с нгангой что-то не так, и в последний миг подхватил оседающего на пол в беспамятстве Карим-Те. Когда орк обернулся к пленнику, то поймал взгляд остекленевших глаз Усмара. Стражник был мертв. И последнее, что он увидел, было склонившееся над ним напряженное лицо Карим-Те.

В другом конце подземелья раздался протяжный звук гонга. Сидевший в просторном, покойном кресле некромант внимательно изучал кристалл, в котором было расплывчатое изображение лица и груди Карим-Те. Наконец Повелитель Склепа и Брат Усопших прекратил созерцание последнего, что увидел в своей жизни Усмар.

Чернокнижник сделал пасс левой рукой и, поднявшись, вышел в соседнюю комнату. Через минуту он вернулся в сопровождении троих некромантов, сжимавших в руках посохи Дарителей Покоя. Вглядевшись в изображение в кристалле, Брат Усопших указал ногтем правой руки, больше походившим на коготь, на украшение на груди нганги. У него оказался спокойный, усталый голос. Сила, исходящая от хрупкой фигуры в гробовом бархате, наполнила комнату, заставив слова прозвучать императорским приказом.

Перейти на страницу:

Похожие книги