Путь к Перевалу

— А ты знаешь, как наше племя отходило далеко на север, — перебил ее Урук, — как наши послы просили у доблестных рыцарей пощадить хоть одного из каждых двадцати детей. Как гордые владыки перебили наших послов и обрушились на нас, горсть чудом уцелевших воинов, и, перебив нас, веселились, сбрасывая наших женщин и детей со скал? Мы служили своему роду, своему отцу, породившему наш народ. Не важно, кто твой отец, его не выбирают, он любил нас, а мы любили его. Северные слизняки, — тут Урука передернуло от отвращения, — ненавидели нас, их породил ИХ Владыка, и они ненавидели и боялись его, служа ему. А мы шли в бой при одном оскорблении в адрес нашего Отца Мы звали его Старик, или Белая Рука. Он мертв, как и мой народ. Меня подобрал и выходил волхв Светозар. Мой мир отверг мой народ, я последний. Мое имя Урук, я забыл свое старое имя. И пока я жив, жива память о моем народе. Ты говоришь так, как тебя учили. Мы не пожирали убитых, подобно людям из племени Крысы, и хоронили своих павших, у нас был свой язык и свои песни Где они теперь?

Инга, как зачарованная, слушала откровения Урука. Ни в одной книге она не читала ничего подобного. Там всегда было ясно, что герой — это яркая, блистающая кольчуга, обтекающая тело, словно вода, меч, горящий ярким пламенем, и гордый взгляд. А враги — это чудища, наподобие орков, с мерзкими харями или, в крайнем случае, черные колдуны, жрущие пиявок, повелевающие ордами мертвецов и неизменно проигрывающие из-за собственной непроходимой тупости. Сама мысль, что враги обладают речью, могут любить и иметь собственных детей, что герои ничем не отличаются от них в жестокости, — просто не укладывалась в голове.

— Нет, — закричала Инга, — я не верю, слышите, не верю!

Но не умом, а сердцем она понимала, что это правда. Сердце заставляло ее поверить орку. Поверить, пусть даже весь ее привычный мир, с незыблемыми понятиями добра и зла, рухнет, как домик из карт. Рогволд погладил ее по голове, и от этой ласки она зарыдала на плече руса И со слезами уходила боль, оставляя только ясность и четкость мысли. Прямо перед ее лицом в когтистой зеленокожей лапе появилась открытая фляга. Взяв ее, Инга сделала несколько глотков чистой родниковой воды. Неожиданно стало легче, слезы прекратили течь. Она глотнула еще и вернула флягу, коснувшись руки орка. Рука была такой же горячей, как и ее.

Смахнув слезы и отстранившись от плеча Рогволда, девушка встала и, поклонившись Уруку, проговорила: — Прошу меня простить, почтенный Урук, я не знала всей правды. Я забыла о том, что звездочет, как и хронист, должен быть беспристрастен и долг его выслушать обе стороны.

— Я принимаю ваши извинения, почтенная Инга. — Урук был непривычно серьезен и ответил неожиданно многословно, — Мой народ жил по своим законам, мы были иными, и действительно, в наших сердцах есть частица тьмы. Но победители, истребив нас, пустили тьму в свои сердца. И добро и зло — это слова, истертые, как монеты. Люди используют их, и толкуют их, как им выгодно. Есть свет, есть тьма, но мало кто способен провести четкую грань между ними. Так говорил мудрый волхв, несущий в себе свет, и сейчас старый орк, несущий в себе тьму, спешит к нему на помощь.

Рогволд хотел дополнить речь Урука, но не находил слов. Он только смог встать и, поклонившись Инге, проговорить: — Я простой охотник, я не читал летописей. В дороге мы встретили мудрого волхва Светлояра и мудрого Вершигору. Они оба говорили, что беда на пороге и остановить ее мы сможем, только добравшись до Перевала.

Инга кивнула:

— Я понимаю, но я и в самом деле не в силах помочь. Мой дедушка не только звездочет, он, как вы знаете от Вершигоры, владеет ключами к дороге на Перевал Странников. Пока он не передаст ключи, он не умрет. Если его схватили некроманты, я не знаю, где его искать.

— Они оставили следы, и по ним мы найдем его, — ответил ей Урук, последний воин своего народа. — Найдем и освободим.

Глава 10. ЭХ, ДОРОГИ…

Да, верно говорят: не хвались, идучи на рать, а хватись, идя с рати. Так думал ведьмак Ратибор по прозвищу Винт, лежа на охапке соломы в темном подвале. Еще в городе он почувствовал на затылке чужой взгляд. Он помнил наказ Вершигоры довести Рогволда и Урука до башни звездочета Гостомысла, да и потом, пока рус и орк будут в Ашуре, присматривать за ними. Поэтому, почуяв слежку, ведьмак решил временно проститься со своими спутниками и расположиться в щели между лавками. Неведомый соглядатай хитро таится, идя по их следам, что ж, затаимся и мы, посмотрим, кто это у нас по пятам ходит. Ну а там видно будет. Вот и досмотрелся до темницы и крепко связанных за спиной рук.

Ратибор заворочался на охапке вонючей гнилой соломы. Его добыли легко, как мальчишку.