Путь к отцу

Познание большого мира началось у Лизы с восхождения на колокольню этого собора, который стоял в центре малоэтажного тогда поселка. Им, девчонкам с ее улицы, было лет по пять–восемь. Лиза — младшая, и страшная «бояка». Дверь в здание колокольни была оторвана, наверх вели крутые кирпичные стертые ступени. В знойный летний день здесь было прохладно и темно. Лиза храбро карабкалась вверх, ощупывая руками шершавые ступени и стены, чтобы не упасть. Она уже не знала, долго ли они прошли в этой жутковатой темноте, как вдруг! Где-то наверху над их головами что-то страшно зашуршало. Наверное, они спугнули летучих мышей, множество которых летало по старому парку вокруг собора, а на день пряталось под этими темными сводами. Они замерли, страх сковал ноги, а девочка, которая шла впереди, с громким воплем «А-а-а!!!» повернула назад, и они, падая и ушибаясь, обдирая о кирпич коленки и руки, чуть не кубарем скатились вниз, где благодатно синело небушко, зеленела травка и глаза слепило ярким солнцем. Потревоженные их криком вороны, недовольно каркая, тяжело поднялись со старых высоких лип.

В следующий раз решено было забираться наверх с мальчишками. Ее старший брат храбро лез первым, а за ней пыхтел младший — крепыш Вова. Радостно галдя, они преодолели последние ступени и вскарабкались на площадку.

 Выше крыши сарая они никогда еще не забирались. Дух захватило от высоты. Их распирала беспредельная радость: они высоко-высоко — прямо на небе! Под ними раскинулся родной поселок. Крыши домов тонули в буйной зелени садов. Они узнавали улицы, дома, видели лес и речку. Громко кричать было нельзя. В соборе тогда размещалось пожарное депо, и пожарники могли проснуться и прогнать их. На колокольне сушили брезентовые шланги, их рукава свисали почти до земли.

С высоты птичьего полета оглядывали они окрестные луга и леса, ближние деревни. Их поражала впервые увиденная даль горизонта, широта родных просторов.

Поселок уже много веков стоит на высоком холме. С высоты видно, как от центральной площади, где находятся собор, еще две разоренные церкви и эта колокольня, лучами, как во многих старинных русских городах, расходятся улицы. С восточной стороны к поселку вплотную подошел старый сосновый бор. С запада поселок подковой огибает речка, подмывает крутой вал древней крепости. За рекой тянутся заливные луга со множеством стогов, а дальше — непроходимые болота и топи, местами поросшие кустарником. И в жарком мареве не видно ни конца, ни края...

Где вы, друзья детства? Где их древний поселок? Только собор и выжил.

А вот и стеклянное здание почтового отделения. Лена уже сидела за рабочим столом и молотила штемпелем по конвертам. Она подняла глаза и кивнула вошедшей Лизе. Лена выглядела старше паспортного возраста лет на десять. Ее восприимчивая ко всему душа постоянно скорбела за всех и вся. Она даже в хороших событиях умудрялась видеть печальное — и вот уже новая морщинка прорезала ее грустное бескровное лицо.

Лиза как-то предложила вместе сходить в храм, но Лена созналась, что там она не просто печалится, но плачет навзрыд, особенно, когда увидит Распятие Христа. Лиза говорила ей, что после распятия было воскресение — и это победа над смертью. «Воскресение было потом, а сначала Его распяли!» И снова заливалась слезами. Ну что с ней, такой, делать?

— Мариванна сказала, что сегодня новый начальник приедет. Ой, что будет! — Лена уже наперед переживала.

— Да сколько их уж было! — улыбнулась Лиза. — И этого как-нибудь стерпим.

— А у меня на душе заранее страх, — призналась громким шепотом Лена.

— Успокойся, Леночка, мы с тобой не пропадем. Нас Господь всегда накормит. Нехорошо в этом сомневаться.

— Да я не сомневаюсь... Только все равно боюсь.

Лиза подошла к подруге и, как ребенка, погладила по голове. Та прижалась лбом к Лизиному животу и громко протяжно всхлипнула...

Новый начальник пожаловал к обеду, когда накрывался нехитрый чайный стол. Его черная «Волга» грозно разворачивалась во дворе.

— Поесть не дал, — проскулила Лена.

— Вот и хорошо, значит, накормим голодного, — улыбнулась Лиза.

— Так! Все быстренько-быстренько бежим встречать! — засуетилась Мариванна.

Начальник долго и строго говорил про сокращение финансирования, повышение производительности труда, необходимость освоения новой передовой техники... А женщины, в пол-уха, с должным страхом слушая его, автоматически изучали его внешность.

Итак, перед ними, высоко задрав гладко выбритый острый подбородок, выпятив несуществующий живот, стоял, жестикулируя тощими длиннопалыми руками, молодой, не уверенный в себе, а потому несколько задиристый мужчина.

Оно, конечно, в его власти было сократить штат, урезать премии и вообще напакостить сгоряча... Но обе стороны понимали, что их зависимость обоюдная, пакости возможны с обеих сторон, а зарплаты такие низкие, что еще убавь — и почтовому отделению конец. Но один обязан пугать, а остальные — пугаться, что все старательно и изображали. А половина присутствующих даже верила в необходимость и важность этого взаимного делания.