Путь к океану

"Пограничный вопрос ныне разъясняется… По сведениям от туземцев разъясняется также и самый главный здесь вопрос, морской. Существование на Татарском берегу закрытых бухт, связанных с реками Амуром и Уссури внутренним путем, почти неоспоримо.

Такие бухты важны для нас в политическом и экономическом отношениях, потому что льды и туманы, царствующие в Охотском море, а также климатические и географические условия его берегов, равно как и берегов Камчатского полуострова, не представляют возможности основать в этих местах надлежащего и полезного для нас порта[40].

…При настоящем состоянии Приамурского и Приуссурийского краев нельзя оставлять их без бдительного надзора и правительственного влияния, а потому при действиях наших здесь нельзя ограничиваться теми только лишь паллиативными мерами, которые мне предлагаются к руководству, так как при таких мерах мы легко можем потерять навеки для России этот важный край!"

Дальше Невельской просил разрешения занять селение Кизи и залив Де-Кастри, послать экспедицию для исследования Уссури и т. д.

К этому донесению он приложил частное письмо Муравьеву, в котором писал:

"Долгом моим считаю предварить Вас, что, сознавая тяжкую лежащую на мне нравственную ответственность за всякое с моей стороны упущение к отстранению могущей произойти потери для России этого края, я во всяком случае решился действовать сообразно обстоятельствам и тем сведениям, которые ожидаю получить от Чихачева и Бошняка…"

XVI. ПУТЕШЕСТВИЕ БОШНЯКА НА ОСТРОВ САХАЛИН

Много замечательных по смелости и настойчивости путешествий совершили сподвижники Невельского. Сотни километров исхожены были ими среди дикой и суровой природы, по стране, обитатели которой, подстрекаемые интригами иностранцев, недоверчиво и часто враждебно встречали мужественных исследователей. Плодотворные результаты этих путешествий принесли великие блага отечеству, и скромные люди, совершавшие их, достойны занять место среди признанных героев русской истории.

Вскоре после отправки письма Муравьеву в зимовье вернулся Орлов из тяжелого 39-дневного путешествия. На этот раз он прошел не менее 700 верст, то на собаках, то на оленях, то на лыжах, часто ночуя в снегу и питаясь главным образом юколой и сухарями.

Орлов первый астрономически определил направление Хинганского хребта между истоками рек Уды и Амгунь; он установил, что в Тугурском и Удском краях, а также по южному склону Хинганского хребта никаких пограничных столбов или знаков, как представлял академик Миддендорф, нет и никогда не существовало.

Короткие сроки, суровость времени года и недостаток материальных средств не позволили Орлову произвести обстоятельных исследований. Но тем не менее результат его экспедиции был очень важен.

Итак, Приамурский край, оставленный неразграниченным со времен Нерчинского трактата, несомненно не был в сфере китайского влияния, как полагали в Петербурге. Четыре гольда, приехавшие в Петровское зимовье незадолго до возвращения Орлова, подтвердили, что на побережье Татарского пролива есть несколько закрытых бухт, к которым ведут перевалы через прибрежный хребет (Сихотэ-Алинь) в долину Уссури; что по берегам рек, текущих с гор в пролив, есть огромные леса и по этим рекам, особенно же по Самальге, могут ходить лодки. Они обещали, если будет нужно, проводить русских с Амура и Уссури в заливы и бухты на Татарском берегу. Гольды сидели важные, меднолицые, в расшитых кожаных одеждах и в шапочках с хвостом соболя на черных волосах, заплетенных в косички. Они заявили, что по Уссури нет китайских караулов, жители никому не подчиняются и ясак не платят.

Невельскому становилось ясно, что не только Амур, но и Уссури и лежащий к востоку от нее край не зависят от Китая.

Невельскому удалось выполнить значительную часть из задуманного им

большого плана исследовательских работ.

Фрагмент карты, составленной топографом Поповым в начале 1851 года

(Подлинник хранится в рукописном отделе Библиотеки имени Ленина).

В один из ясных дней конца марта после обеда Невельской и Екатерина Ивановна, выйдя погулять, заметили двух человек, бредущих к Петровскому со стороны Николаевска. Это были Бошняк и его спутник, обессилевшие и больные. Они вернулись из экспедиции на Сахалин.

Поручив гиляка Позвейна заботам доктора, Екатерина Ивановна и Невельской устроили Бошняку постель у горящей печки в зале. Екатерина Ивановна присмотрела за тем, чтобы прибывших сытно накормили и напоили горячим чаем. Отдохнув после дороги, Бошняк представил отчет о своем путешествии.

Он отправился в экспедицию 11 февраля 1852 года в сопровождении гиляка Позвейна, который служил ему и переводчиком. Все, чем смог снабдить Невельской эту трудную и опасную экспедицию, было, как писал Бошняк, только "нарта с собаками, на 35 дней сухарей, чаю да сахару, маленький ручной компас, а главное, крест капитана Невельского и ободрение, что если есть сухарь утолить голод и кружка воды, то с божьей помощью работать еще можно".