Путь к океану (сборник)

Женщин и детей стали ссаживать в шлюпки. Ека­терина Ивановна на просьбы офицеров покинуть ко­рабль отвечала, что она жена командира и сойдет последней. Все время она держалась мужественно и твердо. Глядя на нее, никто не мог бы сказать, что она испытывает страх. И только уже в шлюпке, когда волны сорвали с палубы красивую мебель, которую она впервые в жизни купила самостоятельно, Екате­рина Ивановна не выдержала и заплакала. Лейтенант Бошняк, управлявший лодкой, стал успокаивать ее, но она, улыбаясь сквозь слезы, указала рукой на мелькающие в волнах ножки новеньких кресел и уве­рила его, что плачет не от страха.

Женщин и детей оставили на «Байкале», а осталь­ные работали, спасая груз с полузатонувшего «Шелехова».

На следующее утро ветер стих и туман рассеялся. Гиляки, собравшиеся на «кошке», с готовностью по­могали выйти на берег потерпевшим крушение и дали знать в Петровское, где все оказалось благополучно. Оттуда пришли две шлюпки. «Байкал» с приливом снялся с мели. Все слухи о несчастье в Петровском оказались ложными, а на сигнал о бедствии (пушеч­ные выстрелы) ответа не было потому, что транспор­ты сели на мель в 10 милях от зимовья. Вследствие тумана они спустились к югу ниже, чем было нужно.

Женщин и детей на баркасе переправили в Пе­тровское. Вслед за баркасом на быстроходном вель­боте Невельской сам повез жену.

Между грядою рифов и мысом – окончанием песчаной «кошки» – на отмелом входе в гавань Счастья волны Охотского моря рушились пенистыми гребнями.

– И всегда-то тут ходят буруны, – мрачно бурк­нул загребной матрос.

Екатерина Ивановна с тревогой следила, как тя­желый баркас, ныряя и взлетая на грозные гребни, пересекает опасную полосу. Баркас прошел благопо­лучно, за ним стрелою пронесся вельбот. Наконец и спокойные, как в озере, воды гавани Счастья. Екате­рина Ивановна, забыв только что пережитое ощуще­ние опасности, жадно оглядывала местность, где су­ждено ей было провести, быть может, долгие годы.

Песчаная «кошка» шириною в километр огражда­ла с севера тихие воды озера-бухты. К югу виднелись низменные острова, а за ними гористый берег мате­рика.

Вельбот обогнал баркас и ходко шел вдоль косы.

Среди мелкого, чахлого кустарника выглянуло не­сколько бревенчатых домиков.

Неподалеку несколько неуклюжих гиляцких юрт. На берегу сидели кучкой гиляки, одетые в собачьи шкуры мехом вверх. Несколько матросов ожидали приближения вельбота. Вдоль берега бегали и лаяли гиляцкие псы.

Картина была не из веселых.

Оставив Екатерину Ивановну устраиваться в Пе­тровском с помощью жены штурмана Орлова, Не­вельской занялся спасением и разгрузкой барка, сев­шего на мель.

Тридцатого июля в море показалось судно. Еще издали по изяществу обвода и шахматной клетке пу­шечных портов вдоль борта, по ходу и всей «повадке» Невельской узнал военное судно. С тревогой поднял он к глазам подзорную трубу и увидел андреевский флаг. Это был русский корвет «Оливуца», пришедший из Кронштадта, чтобы нести крейсерскую службу на Тихом океане.

Корвет вошел в залив Счастья. Невельской и его сотрудники познакомились со вновь прибывшими. Команда корвета обращена была на разгрузку и разоружение барка, а часть офицеров вместе с офицера­ми «Байкала» и «Шелехова» составили комиссию для выяснения, почему так быстро и неожиданно затонул «Шелехов».

Обследование показало, что барк имел чрезвычай­но слабое и ненадежное крепление.

Акт, подписанный капитаном Сущевым и другими офицерами, гласил, что «потопление барка «Шелехов» в спокойном песчаном заливе не есть крушение, но избавление команды и более половины груза от весь­ма вероятного крушения барка осенью в океане».

С помощью моряков «Оливуцы» весь груз «Шеле­хова», кроме соли и сахара, был спасен. Сняли с бар­ка также такелаж и рангоут.

Из-за гибели судна, принадлежащего компании, у Невельского могли получиться большие неприятно­сти, но комиссия офицеров флота под председатель­ством командира корвета капитан-лейтенанта Сущева установила, что Российско-Американская компания при покупке барка в Сан-Франциско была бессовест­но обманута. Подводная часть его была скреплена до такой степени слабо, что от незначительной качки ото­шли две доски у форштевня, отчего и образовалась течь.

Несомненно, не случись несчастья здесь, у берегов, оно произошло бы позже, при переходе из Петров­ского в Ситху, и при океанском волнении и свежем ветре барк должен был бы погибнуть со всем экипа­жем и грузом.

Первый же свежий ветер с моря не оставил на песчаном рифе и следов от злополучного судна. Это лишний раз подтвердило непригодность и слабость корпуса барка.

О гибели «Шелехова» лейтенант Бошняк в своих заметках об Амурской экспедиции пишет: «Это был едва ли не самый чувствительный удар для начинаю­щейся Амурской экспедиции, послуживший поводом ко многим нелепым толкам, в особенности, когда на эту экспедицию и без того смотрели косо, потому что она задевала много личных интересов и можно ска­зать, что немногие желали ее осуществления»[38].