Путь к империи

На этот вопрос, который Наполеон задает себе, он отвечает, что хочет умереть, потому что свобода исчезла из мира, потому что люди стали трусливы, пошлы и раболепны! «Что я увижу на своей родине? – говорит он. – Мои соотечественники закованы в цепи, целуют руки своих притеснителей!.. Это уже не прежние доблестные корсиканцы, гордые и свободные, враги тиранов, роскоши и презренных царедворцев! Французы, вместе со свободой, похитили и добрые нравы… Что же мне делать в таком мире, который вынуждает меня хвалить людей, которых я должен ненавидеть?.. Если бы я мог, уничтожив одну человеческую жизнь, освободить свою родину, то я тотчас же всадил бы в грудь тирана свой мстительный меч!..»

Он заканчивает эту страстную тираду следующими мрачными строками: «Жизнь мне стала в тягость, потому что я не могу испытывать больше никакой радости, никакого удовольствия, а все мне доставляет страдание. Она мне в тягость, потому что люди, среди которых я живу и буду жить, по своим чувствам и мыслям так далеки от меня, как свет солнца от сияния луны. У меня нет ничего, что скрашивало бы мне жизнь, поэтому мне все противно…». Позднее Наполеон определит это душевное состояние следующими словами: «Кто ведет такое ужасное, монотонное существование, когда и в настоящем и в будущем один день похож на другой, кто постоянно должен спрашивать себя: зачем я родился? – тот в самом деле несчастнейший из людей!..»

Как это ни странно, но этот будущий завоеватель раньше всего мечтал осуществить свои честолюбивые стремления на литературном поприще. Он задумал написать историю Корсики и довел ее до последнего восстания с Паоли во главе. Историк Рейналь, которому он послал свою рукопись для просмотра, дал о ней лестный отзыв и советовал продолжать работу.

Между тем во Франции назревала революция. Наполеон, в голове которого бродили тогда идеи Руссо и Рейналя, чувствовал себя чужим среди офицеров, принадлежащих к дворянскому кругу, и всегда искал сближения со «штатскими» – адвокатами, чиновниками, буржуа, также проникнутыми идеалами Руссо. Поэтому когда вспыхнула революция, то Наполеон, которому было тогда двадцать лет, тотчас же сделался ее сторонником.

Для характеристики его взглядов в то время может служить план рассуждений о королевской власти, написанный им в дневнике в 1788 году. Он говорит: «Вначале должны быть приведены общие соображения о происхождении того значения, какое для ума людей получало имя короля, и должно быть указано, что военное правление этому благоприятствует. Затем должны быть приведены подробности о той узурпированной власти, которой пользуются короли в двенадцати европейских государствах».

В заключение он высказывает мысль о том, что вообще существует очень мало королей, которые не заслуживали бы быть низложенными!

Когда осенью 1789 года Наполеон опять поехал в отпуск на родину, то старый порядок во Франции уже лежал в руинах. В Корсике все еще было по-прежнему, хотя уже намечалось некоторое движение. Представителями корсиканского духовенства и дворянства в генеральных штатах были два приверженца старой монархии: граф Буттафуоко и аббат Перрети делла Рока.

Третье же сословие было представлено адвокатом Салисетти и графом Колонна да Чезарио Рокка, племянником Паоли. Однако обе партии, как монархическая, так и революционная, стремились найти поддержку у Франции; только революционная партия мечтала найти эту поддержку у новой Франции, так как старая была врагом корсиканских патриотов.

Можно себе представить, с каким жаром Наполеон присоединился к движению, когда оно возникло на Корсике. Молодой честолюбец, конечно, мечтал воспользоваться переворотом, чтобы самому играть роль в истории острова. Он убедил своих сограждан нацепить трехцветную кокарду, открыть политический клуб и обратиться с воззванием к народу, чтобы образовать национальную гвардию. Конечно, дело не обошлось без бурных и даже кровавых столкновений между народом и войском.

Однако корсиканские революционеры, по-видимому, не думали об отложении от Франции. Адресы и петиции корсиканских патриотов, обращенные в Национальное собрание в Париже, были не только подписаны Наполеоном, но главным образом им же составлены, и они нашли там полное сочувствие, выразившееся в резолюции считать остров частью французкого государства и дать ему такую же конституцию, как во Франции. Решено было также вернуть изгнанников, и во главе их Паоли, в свое отечество.

«Из недр нации, над которой властвовали наши тираны, – писал Наполеон тогда, – вырвалась электрическая искра. Эта просвещенная, могущественная и благородная нация вспомнила о своих правах и своей силе. Она сделалась свободной и захотела, чтобы и мы сделались свободными. Она раскрыла нам свои объятия, и с этой минуты мы имеем одни и те же интересы, одни и те же заботы. Море больше не разделяет нас…»