Путь к Дюне

Первой задачей на повестке дня Туэк считал назначение начальника добычи пряности. Надо было найти человека, знавшего толк в этом деле и не испытывавшего особой любви к Хосканнерам. Туэк хотел выбрать на эту должность человека из низов, полагая, что те, кто занимал высокую должность в прежней иерархии, будут считать себя обязанным верностью прежним владельцам, а простой рабочий, получивший головокружительное повышение в должности — не говоря уже о жалованье, — будет склонен оправдать доверие Дома Линкамов.

Туэк и придворный бард Линкамов, Гурни Халлек, лично встретились с каждым человеком, претендовавшим на должность, и с другими рабочими, которые предпочитали не высовываться, работая на Хосканнеров. Рослый рыжеволосый мужчина, Гурни обладал верным глазом и безупречно владел клинком, хотя его веселый и общительный нрав зачастую усыплял бдительность врагов.

Побеседовав с более чем четырьмя десятками кандидатов, Туэк остановил свой выбор на дерзком бригадире команды добытчиков — Вильяме Инглише. Даже после отъезда Хосканнеров Инглиш продолжал самостоятельно руководить тремя рабочими командами, продолжая добывать меланжу — и получая премии — во время смены правительства. В пользу этого человека говорило и то, что бригадир происходил из благородного семейства, его дед был союзником Линкама до того, как экономические неурядицы не повлекли за собой крах Дома Инглишей. Левая сторона лица этого человека была груба и блестела, как воск, словно по ней прошлись пескоструйной машиной. Инглиш попал когда-то в песчаную бурю и не успел найти надежного убежища. Левая щека осталась незакрытой, и ветер с песком содрали с нее кожу и плоть. Квалификации врачей Картага хватило на то, чтобы спасти ему жизнь, но они не смогли восстановить его красоту. Инглиш не любил Хосканнеров.

Туэка сильно заинтересовала татуировка Инглиша — на лбу будущего начальника над правой бровью красовался остроугольный шеврон.

— Что это за символ? Я видел такую татуировку в Картаге у многих бывалых добытчиков.

— Наверное, это что-то вроде отличительного тюремного знака заключенных дзенссунитов? — предположил Гурни. — Вы попали сюда на принудительные работы?

На лице Инглиша появилось гордое и независимое выражение. Он дотронулся пальцем до татуировки.

— Большинство из нас прибыли сюда как заключенные, но этот знак — свидетельство того, что теперь я свободен. Я был осужден за преступление и приговорен к двадцати годам каторжных работ в пещерах Эридана V. Но потом Великий Император и Хосканнеры пообещали амнистию тому, кто отработает на пряности одну четвертую определенного ему срока. Так мне удалось скостить пятнадцать лет.

Гурни фыркнул.

— Должно быть, Хосканнерам требовалось много людей для работы. — Жадный до человеческих историй, которые он любил делать сюжетами своих песен, Гурни спросил: — Что за преступление вы совершили? Не было ли оно как-то связано со злосчастным падением Дома Инглишей?

Инглиш заметно помрачнел.

— Мой приговор был кассирован, а дело уничтожено. Я не совершал никаких преступлений. — С этими словами он криво улыбнулся. — Найдется ли вообще на свете человек, который не был бы хоть в чем-то виновен?

Постоянно обеспокоенному вопросами безопасности Эсмару Туэку не очень нравилось то, что большинство добытчиков были осужденными. Как можно доверять таким людям? Правда, он знал, что у многих лучших бойцов, с которыми ему пришлось служить, было темное прошлое и нечистая совесть.

Примирительным тоном он спросил:

— Как долго вы живете на Дюнном Мире? Я бы не хотел брать на работу прораба, который собирается уехать через несколько месяцев.

— Как я уже сказал, теперь я свободный человек. Я пробыл здесь двенадцать лет, то есть семь лет после отбытия пятилетнего срока.

Гурни воскликнул:

— Но почему тогда вы не уехали отсюда, дружище? Я не могу представить себе человека, который бы добровольно согласился жить в этой дыре.

— Мой выбор не был добровольным. Когда время контракта истекает, мы не имеем права уехать, если не можем оплатить перелет. У очень немногих, если не считать самых влиятельных и хитрых, есть такие деньги. Поэтому даже освобожденные остаются здесь и вкалывают, как рабы. Я копил деньги много лет, и теперь у меня есть приблизительно половина требуемой суммы. — Он недовольно поморщился. — Сожалею теперь, что тогда не рассмотрел этот дьявольский пункт в договоре, когда подписывал его.

— Все это выглядит как этакое милое невинное мошенничество, — проворчал Туэк.

Инглиш равнодушно пожал плечами.

— Мошенничество это или нет, не мне судить, но я не выжил бы двадцать лет в пещерах Эридана V, где с потолка капает кислота, а туннели и штольни постоянно обрушиваются, погребая под обломками сотни людей. И даже если бы мне посчастливилось выжить и отбыть там весь срок, то на волю я вышел бы с клеймом приговоренного преступника. — Он снова коснулся татуировки на лбу. — А здесь я свободный человек, а не бывший преступник.

Рассказ произвел на Туэка довольно сильное впечатление. Он решил дать этому человеку шанс и пристально понаблюдать за ним.