Путь из верхнего зала

- Это будет лишь копия. Она мертва. Она покончила самоубийством, прежде чем мы успели вновь взять ее под стражу.

- Ронда оставила на твоем автоответчике еще одно послание, - сообщила мамуля, когда я вернулся домой.

- Барбара-Энн, - поправил я.

- Невелика разница. Сказала, что привезет твои вещи сюда и свалит прямо на газоне. Сказала, что Джерри-Льюису...

- Джерри-Ли, мамуля.

- Без разницы. Этому ее новому парню нужна твоя прежняя комната. По-видимому, они тоже не спят вместе.

- Мамуля! - возмутился я.

- Сказала, если ты не приедешь за вещами, она их выбросит.

- Я бы предпочел, чтобы ты не слушала послания с моего автоответчика, сказал я. - Зачем нам тогда второй?

- Тут я бессильна. Твой автоответчик срабатывает на мой голос.

- Только потому, что ты под меня подделываешься.

- Мне и подделываться не надо, - процедила мамуля. - Как прошел твой день? Сколько эскимо добыли на охоте?

- Очень остроумно, - сказал я. - Нет, мы добыли уйму тюленей. Мы забиваем старых тюленей, которые уже принесли потомство и заедают век молодым.

Я красноречиво уставился на нее, но встретил скептический взгляд.

На следующее утро я вошел в зал Ожидания первым. - Ну как, разобрались вы с Бонни? - спросил служитель.

- С Бонни?

- Не дергайтесь, - он начал лепить мне на лоб маленькие штуковины. Ложитесь. - И я точно пробудился от сна. Я находился в библиотеке с арочным окном-витражом, за котором виднелись далекие холмы. Шемиз, сняв с полки книгу, листала страницы. Она была одета в комбинацию из тончайшего черного муслина, отделанную аппликациями из бархата, с узкими бретельками, глубоко декольтированными чашечками и закрытой спинкой, выкроенной из цельного куска трикотажных кружев. Я отлично видел, что все страницы в книге были чистыми.

- Шемиз, - произнес я. Мне хотелось извиниться за то, что я не уделяю ей внимания. Мне нравилось, как впиваются в ее тело чашечки, когда она наклоняется, но я должен был найти Глюкки. Я должен был предупредить ее об охоте, устроенной Клайдом и доктором Сиснерос.

Я стал осматривать плинтусы в поисках мышиных нор, пока не обнаружил кривую планку, а за ней - трещину. В эту дырку едва можно было просунуть руку, но мне удалось проползти по-пластунски, выставив вперед плечо.

Я вновь оказался в бетонном коридоре.

Глюкки стояла у штабеля досок, одетая в свою футболку МЕРЛИН СИСТЕМС и белые хлопчатобумажные трусики-бикини в французском стиле, отороченные кружевными рюшками. Разумеется, она была в красной кепке. И в очках!

- Что это за фигня с очками? - спросила она меня и попыталась их снять, но очки не поддавались.

- Они знают о тебе, - пояснил я. - Показали мне твою фотографию. В очках.

- Еще бы им не знать! Уж Клайд да не знает, черт его задери.

- Я хочу сказать: они знают, что ты здесь. Правда, думают, что ты умерла.

- Ну, я вправду умерла, но здесь надолго не задержусь. Конечно, в том случае, если мы попадем в Верхний зал. Стащив с головы свою красную кепку, она зашвырнула ее в дальний конец коридора.

Кепка упала у трещины в бетоне, где стена смыкалась с полом. Через эту щель не пробралась бы и мышь, но я все-таки протиснулся: сначала просунул кончики пальцев, потом одно плечо, затем другое. Я оказался в оранжерее с огромными эркерами, за которыми виднелись высоко стоящие, озаренные солнцем облака, похожие на разрушенные замки. Глюкки...

- Ничего, если я буду звать тебя Глюкки?

- Черт подери, я же сказала: пожалуйста, - Глюкки стояла у окна, одетая в белый муслиновый лифчик с чашечками, отделанными вышивкой "ришелье", и трусики из той же материи с кружевными вставками спереди и с боков. Разумеется, она была в красной кепке. И в очках.

- Я очень хочу помочь, - сказал я. - Но этот Верхний зал, похоже, опасное местечко.

- Опасное? Кто сказал?

- Служба работы с клиентами.

- Сиснерос? Вот дрянь!

- Я так не считаю. Она говорит, что если я войду в Верхний зал, то уже не выйду. Как из "Тараканьего Мотеля". Там нет телефона.

- Х-м-м-м, - Глюкки пристально уставилась на меня. Ее серые глаза глядели встревоженно. - Я об этом не подумала. Пойдем повыше, чтобы можно было поговорить. Она швырнула красную кепку, и та опустилась около крохотной клинообразной дырки, через которую я еле прополз по-пластунски, выставив вперед плечо. И оказался в темной комнате с плотными шторами, без мебели, если не считать персидского ковра на полу. Глюкки...

- Ничего, если я буду называть тебя Глюкки?

- Перестань, а? Почему от "Эн-О" люди так тупеют?

- Ума не приложу, - проговорил я.

Глюкки сидела на полу, одетая в белый лифчик из синтетического атласа, окаймленный расшитой тесьмой, и крохотные трусики-бикини из той же материи.

- На самом деле меня зовут не Глюкки, - произнесла она. - То ли Элеонор, то ли Кэтрин - я забыла. Когда тебя убивают, такие вещи как-то улетучиваются из памяти.

- Они сказали, это было самоубийство.