Путь, исполненный отваги

Отсюда хорошо было видно, что делается по носу судна и не так раздражало гудение надпалубных турбин — неизбежное зло любого СВП. Хорошо бы вытянуть ноги и на расслабоне свернуть сигаретку... Но не было табака на Унтерзонне, как и не было Нового Света, и люди научились прекрасно обходиться без него. Не забыть и здесь помешать распространению этой заразы, ведь договор с лордом Кармартеном уже заключен. Необходимо вернуть чертову англичанину деньги вместе с неустойкой — пусть продает свое зелье где-нибудь в другом месте!

— Вот как я вас поймала, солдатик! — хихикнула Настя, обнаружив своего благоверного. — Ответь мне, Андрюша, на какого лешего нам этот поп сподобился?

Андрей наклонил голову и шаловливо посмотрел на жену.

— Ты попа не трожь, — наконец сказал он, — он нам нужен. Совершить обряд крещения с младенцем хотя бы!

— Ой, не шибко я верю твоей хитрой роже! — сказала жена, пристально всмотревшись в мужнино лицо. — Ну-ка, признавайся!

— В чем? — с неподдельным недоумением спросил Андрей Константинович.

— О чем умолчал, когда рассказывал о целях экспедиции. — Настя уперла руки в бока. — Я же вижу, у тебя в глубине глаз черти пляшут!

Она села к нему на колени и зашептала:

— Андрюша, ты постоянно забываешь, что я — внучка волхва, причем одного из самых могущественных. Твое эмоциональное настроение я ощущаю очень хорошо.

Волков нежно поцеловал жену.

— Настасья, я тебе все расскажу. Но чуть попозже, обещаю. Просто сейчас мне еще все не до конца понятно самому. Ты бы привела этого попа сюда — есть разговор. Можешь даже присутствовать при нем.

— Ты меня заинтриговал, муж мой, — сказала Настя голосом Шехерезады, — сейчас я приведу этого демона в рясе.

Волков лишь хмыкнул, услыхав эпитет, которым она наградила служителя культа. Вновь и вновь он проворачивал в голове разговор с Хранителем, а затем достал из кармана переговорное устройство.

— Лейф, вызови на верхнюю палубу Каманина, — произнес он в микрофон.

Ростислав явился первым.

— Вызывали, командир? — спросил он, усаживаясь на спасательный плотик напротив.

— Да, Ростислав Алексеевич, — кивнул командир, — хватит в отдых гулять — пора работать. Вы, если не забыли, мой заместитель.

— Не забыл, — обиделся парень, — просто еще не осознал. В работу необходимо впрячься, тогда даже ночью не забудешь.

— Не обижайтесь. Вы хорошо помните историю России конца семнадцатого века?

— Хорошо. Вернее, — поправился Ростислав, — хорошо помню то, что нам читали.

— Уже плюс. Значит, вы допускаете, что Историю могли слегка подправить?

— Могли. И подправили. И не слегка. — Эти три фразы Ростислав произнес с четкой размеренностью Юлия Цезаря. За сотню лет, что он прожил в России, даже с тридцатипятилетним перерывом, Историю столько раз кромсали... Что даже фраза Сталина «Россия — родина слонов» никого особенно не удивила.

— А в чем дело, Андрей Константинович? — наконец спросил он.

Тут на палубу вышел поп в сопровождении Анастасии и, придерживая рукою задирающиеся под ветром полы рясы, прошел к ним.

Полковник встал. Каманин тоже подскочил.

— Прошу вас, батюшка, садитесь! — предложил Волков священнику, указывая рукой на сиденье.

— Благодарю, сын мой. — Священника не пришлось уговаривать дважды. Он тяжко плюхнулся на скамейку и перекрестился. Волков присел на краешек. Анастасия устроилась рядом с Каманиным на плотике.

Попик поерзал на сиденье и вдруг сказал:

— Меня зовут отец Михаил. Как вам уже известно, я помощник настоятеля московского Новодевичьего монастыря. К чему сие вступление... Я думаю, что вы не зря согласились подвезти мою скромную персону на вашем чудесном корабле.

Полковник пожевал нижнюю губу. Затем покусал верхнюю.

— Вы правы, отец Михаил, — сказал он наконец, — люди мы здесь новые и боимся попасть впросак.

Поп хитро прищурился.

— Таки боитесь, аж мне не верится... Дело не в том, ваше сиятельство, что вы здесь новые... Дело в том, что вы — иные. Думаю, шалить со мною не будете, так что я скажу прямо: в Московии таких людей быть не может.

Полковник улыбнулся.

— Мы и не надеялись сойти за своих. Но нам, святой отец, очень надо. Причем надо даже не нам, нужнее всего это ВАМ! Мы должны вмешаться, пока Русь не захлебнулась в собственной крови.

Отца Михаила охватило необычайное душевное волнение. Он разгладил на коленях засаленную рясу.

— Неужто Он услышал наши молитвы? Я знал — недолго этому дьяволу в человеческом облике править! Царем по закону должон быть Федор, Федор Алексеевич! Проклятая Медведиха! Отравительница! Проклятый род Нарышкиных!

— Простите, святой отец, — вмешался Ростислав, — насколько мне известно, Федор Алексеевич был болен...

— Он был болезненным мальчиком, сын мой, а не смертельно больным! Упал с лошади и уж почти поправился, — вознегодовал отец Михаил, — ему бы жить и жить! Иван Алексеевич, мир праху его, тоже не ясно, помер отчего... Проклятая Медведиха! Тех, кто что-нибудь знал и мог рассказать, навечно сослали, а кого и казнили, Нету правды на Руси, прости меня, Господи! Не было и нету!