Это имело и свою обратную сторону. Океанские суда с глубокой осадкой без проблем швартовались у самого Пскова, и если бы не отвратительная болотистая местность от Пскова и до самой Твери, то Москва платила бы дань не только крымскому хану, но и великому множеству северных соседей России. Единственный более-менее приличный тракт вел от Пскова в обход на Старую Руссу, Валдай и Вышний Волочек. И если учесть, что только в районе Старой Руссы тракт пересекал четыре сравнительно крупные речки, то можно понять спокойствие московских царей, совершенно не опасавшихся нападения с Севера.
Была уже глубокая ночь, когда полковник расстался с митрополитом Новгородским. Расстался, чтобы рано утром выехать в Москву и там затребовать карту земли Псковской. Ради чего все это осуществлялось? Отрицательных моментов в плане отличия от матушки Земли тоже было несколько. Особенно досаждали торфяники вокруг Москвы. Всякого рода «джентльмены удачи», кормившиеся нечестным способом, каждое лето поджигали их, и Москва все теплые месяцы тонула в клубах вонючего смога. Борьба с «экологическими преступниками» началась еще при Иоанне Васильевиче, но должных результатов не принесла. Год, при котором полыхало только с одной стороны, считался удачным, даже священники в церквах служили благодарственные молебны.
Еще сильно смущала бестолковая планировка города. Всяк в Китай-городе, да и в Белом городе норовил прилепить свое жилище поближе к Кремлю. Улочки были узкие, проезд в некоторые места вообще сильно затруднен, так что в случае пожара выгорали сотни домишек, бывало, занимался и Кремль. Но бедствие ничему людей не учило — через некоторое время с муравьиным упорством и прежней безалаберностью все восстанавливалось до следующего пожара.
Посему господин граф и его приближенные сделали тот же вывод, что и в свое время Петр Алексеевич, когда ему осточертело жить на пепелище родного города. Но будущий император сделал ошибку, выбрав точкой опоры место впадения Невы в Финский залив. Волков подобных ошибок делать не хотел, поэтому он со всей тщательностью и скрупулезностью отнесся к выбору столицы будущей Российской империи. Мест для столицы поначалу было выбрано три: Ям, побережье Чудского озера и Рига. Но Ригу предстояло еще захватить, а в Яме не было никакого базиса для строительства мегаполиса.
Закончив предварительную разметку и планирование, Андрей Константинович с помощью премьер-министра начал очень осторожно подготавливать почву для соответствующего разговора с Софьей Алексеевной, которая в отличие от вертихвоста-брата была не в пример более консервативна.
Но до этого разговора оставалось еще время, и поэтому Волков решил самолично навестить облюбованное место — небольшой городок на берегу Чудского озера с легко выговариваемым, но труднопонятным для русского тугого уха названием — Гдов. Митрополит Иосиф снабдил полковника «документом» — донесением некоего Ивана Васильевича Дровнина. Спотыкаясь о церковно-славянский алфавит и беспрестанно чертыхаясь, полковник полз взглядом по грамоте от буквицы к буквице.
Городок при ближайшем рассмотрении представлял собой крепость — прямоугольник со сторонами двести шестьдесят на сто пятьдесят метров и общим периметром в восемьсот тридцать метров. Как видим, прямоугольник был почти классическим. Высота защитных стен равнялась восьми с половиной метрам при толщине в два метра с четвертью. Стена соединяла пять башен, три из них имели ворота: Псковские, Кушелские и Малые. От Кушелских до Псковских ворот заместо рва работала река Гдова, а по другую сторону был ручей и искусственный ров длиной в сто двадцать семь сажен. Вооружение крепости составляли разнокалиберные орудия типа «пищаль». Всех калибров насчитывалось около десятка: одна пищаль «главного калибра» швырялась трехкилограммовыми ядрами, четыре пищали-полуторки — на полторы гривенки (шестьсот граммов), три пищали полковых, семь пищалей девятипядных, пять пищалей скорострельных, два тюфяка (неизвестное науке оружие), девяносто пищалей затинных и пищаль сороковая.
На этом месте от завихрения мыслей граф помянул нехорошо матушку уважаемого Ивана Васильевича Дровнина, а также нелестно высказался в адрес русской армии. Взяв эти грехи на душу, Андрей Константинович продолжил чтение: