Путь, исполненный отваги

– Результат грызни двух древних родов. Наш более богатый и гордый, их – менее богатый, но более подлый. Закономерный конец – кровь. Власть пьянит куда сильнее самого крепкого вина. Человек, опьяненный властью, способен на многие поступки.

Отпив вина, она пристально взглянула на собеседника.

– Граф, а вам разве никогда не хотелось править?

– Боже упаси! – ужаснулся Андрей Константинович. – У нас есть такая поговорка: «Политика – это искусство отмывания в грязной воде». Я не хочу умываться грязной водой. Ваше здоровье!

– Граф, я не буду спрашивать, откуда вы свалились на наши головы, но неужели вы верите в успех задуманного? Я за эти годы, признаться, отчаялась...

– Софья Алексеевна, у нас есть для этого желание, возможность и силы для осуществления. Три решающих фактора в таком деле – это немало. Понимаю, что не ко времени, но поговорим о назначениях в случае успеха – это для нас очень важно. Если вам так удобнее, можете считать, что именно ради этого мы и заварили всю эту кашу...

– Продолжайте, прошу вас. – Царевна смаковала вино. Огоньки свечей отражались от хрустального бокала и светлыми пятнышками освещали ее лицо. Она грустно улыбалась.

– Я порекомендую вам профессора Каманина на должность Первого министра. Ручаюсь, что не раз пожалеете об этом, но в том хаосе, который сейчас царит в стране, способен разобраться только он.

– Посмотрим, дорогой граф, посмотрим, – проворковала Софья, – а вы не боитесь, что я не оправдаю ваших надежд. Я – девица капризная и взбалмошная, тем более уже в возрасте. А ну, как начну чудить на троне?

Полковник допил вино и пристально посмотрел на нее.

– У нас есть лекарство от вашего возраста, – медленно произнес он, глядя ей в глаза, – проверенное. Но мы должны сначала убедиться, что вы подходите.

– Кому, вам? – прошептала она, отставив бокал.

«Попалась!» – кричало все внутри ее. Дьявол знает, чем соблазнить женщину. «Господи, помоги!» – мысленно звала она Всевышнего, искала его помощи. Все еще красивое лицо ее исказила судорога.

– Я согласна, – прохрипела она, – налейте мне еще вина!

Выпив целый фужер залпом, Софья взяла со стола салфетку и утерла со лба пот.

Волков с жалостью наблюдал за ней. Бедняга! Тяжело христианину поверить в бескорыстие, хотя Библия исписана вдоль и поперек словами о нем! Трудно верующему уразуметь, что еретик благочестивее его. Невозможно священнику осознать величину собственного греха! Держа в уме десять заповедей, каждый ищет возможность их обойти, и найдя, засыпает с чистой совестью – он натянул Господа! Он объегорил старика! А если что, так всегда можно покаяться. Знакомый поп недорого отпустит грехи и благословит на новые.

– Не переживайте так, – мягко произнес он, – я с Сатаной не имею никаких дел. А ваше здоровье и самочувствие – наша первостепенная забота. Всякий альтруизм есть хорошо продуманный эгоизм, если выразиться проще. А если выразиться сложнее, то истинный правитель ради благополучия собственного государства всегда должен быть готов заложить душу дьяволу. Вас это не коробит?

– Мне кажется, граф, что я вас поняла, – тихо сказала царевна, – но ведь... но ведь это – страшно.

– Что поделать, дорогая Софья Алексеевна, требует жертв не только красота, – ответил полковник.

Глава 17. Гея. 1698. Государственный переворот

Утро 12 августа выдалось пасмурным, что вполне отвечало желаниям заговорщиков. В пять часов небо было еще серым, словно полоумный художник готовил палитру для картины «Круглая серота». На Красной площади горели костры, разгонявшие предрассветный сумрак и утреннюю сырость. По всей площади было не более десятка стрельцов. Утомленные ночным бодрствованием и основательно продрогшие, они топтались у костров, разминая затекшие за ночь спины и шеи.

Внезапно на площадь выкатила яркая карета, запряженная шестеркой гнедых. Факелы, горевшие в держателях по бокам, вырывали ее из темноты. Она быстро подъехала к кострам и остановилась немного дальше. Стрельцы моментально похватали бердыши и стали полукругом. Десятник Иван Пстыга взял заряженный мушкет и, проклиная все на свете, побрел к экипажу. Дверка кареты была открыта, затеняя факел так, что утренний полумрак не позволял рассмотреть внутри вообще ничего.

Десятник, чертыхаясь на то, что не взял с собой головню, спросил:

– Кто едет? – молчание было ему ответом.

Недоумевая, кто это мог так странно пошутить, он заглянул внутрь. Страшный удар, нанесенный прямо в лоб чем-то тяжелым и тупым, моментально лишил его сознания.

– Работаем! – скомандовал Костя. Шестерка бойцов выбросила свои тренированные тела из кареты и бросилась на стрельцов. «Вихри» в их руках весело затрещали, сбивая ничего не понимающих стрельцов наземь. Пятнадцать секунд – и площадь оказалась пустынной. Старший лейтенант Волков сплюнул от отвращения к этой гнусной бойне и поставил автомат на предохранитель. Затем взглянул в ноктовизор.

– Спасские ворота, работаем дубинами, – приказал он, – там только двое.