Путь, исполненный отваги

Взор Каманина-старшего потух. Плечи опустились, голова поникла. Перед Ростиславом сидел смертельно уставший и зашуганный человек. Ему стало бесконечно жаль отца – человека, который все-таки, не являясь творцом его души, положил начало его организму.

– Ты прав, сынок, – Алексей Михайлович сидел, понурившись, и говорил через силу, – но я все-таки спрошу у Маши и девочек.

«А почему бы и нет? – вдруг подумал Ростислав. – Исполнить задуманное таким смешным контингентом им все равно не удастся. Придется искать волонтеров на Земле: преподавателей, инженеров, врачей и даже священников. Иначе не хватит даже тех десяти тысяч лет, что обещаны им как приз. Призом, кстати, делиться со всеми и не обязательно. Достаточно твердого оклада и простой уверенности в завтрашнем дне. Только как быть с сестрами? Маше ведь тоже неприятно разлучаться со своими детьми, какими бы взрослыми они ни были».

– Давай мы сделаем так! – в конце концов предложил он. – Мы отбываем в понедельник. Если ты безусловно уверен, что Полине грозит опасность, то я беру ее с собой.

– Эта девочка притягивает к себе опасность! – побурчал отец. – Она может обещать, что с завтрашнего дня будет себя вести тише воды ниже травы, но все эти обещания до первого похода в магазин. Стоит ей встретить единомышленника, как дело заканчивается кутузкой. Единомышленника, как правило, не трогают.

– А что с нашей мамочкой? – небрежно поинтересовался парень.

– Меняет мужей, как перчатки. Одного не пойму, откуда это в ней появилось? Ведь когда мы познакомились, краснела при виде полуобнаженного манекена!

Ростислав сделал предположение:

– Говорят, богатство сильно меняет людей. Помнишь латинскую пословицу «Quod licet Jovi, non licet bovi»? Кстати, откуда на нее свалилось это богатство?

Отец махнул рукой.

– Свалилось вместе со вторым мужем. Бабы редко сами добиваются приличных денег. Потом муж свалил в загробный мир, а она пошла шалить. Если уж Полина рассталась с ней, то представляю себе, какой образ жизни она ведет теперь! Кстати, по поводу богатства... ты вот богат? Судя по замашкам, баснословно. Хоть... хотя и не подаешь виду. Хотя тебя выдают не вон те часики от «Сейко Эпсон», а независимость. Ты пропитан ею, сынок. Ты как тот английский лорд: поместье с доходом в шесть знаков, отличная конюшня и герцогиня в спальне.

Ростислав хмыкнул:

– Ну, ты сказал! А как отнесется Полина к предложению сменить прописку? Кстати, не забывай, я ее еще не видел. Вдруг упрется? Так я не договорил. У тебя неделя на размышления, академик Каманин! В следующую пятницу я появлюсь снова. Если что-то надумаете, то суммарный вес не должен превышать шестьсот килограммов. На всякий случай. Да, на мебель тоже не рассчитывайте. Времени будет около пятнадцати минут. Это все. Так говорите, Полина в моей бывшей комнате? Интересно...

Оставив отца переваривать условия «капитуляции», он вышел в коридор, обогнул старую знакомую – стремянку, и постучал в новую филенчатую дверь с розовой перламутровой ручкой. Из-за двери донесся звук, будто корове наступили на хвост. Ростислав расценил это как предложение войти. Повернув ручку, он вошел в комнату и замер на пороге.

Обстановка, как в номере за рубль восемьдесят районного отеля восьмидесятых годов: кровать, прикроватные коврик и тумбочка, пара стульев. От прежней обстановки сохранился лишь аквариум с вуалехвостами. Над кроватью в бра горит одинокая лампочка мощностью не более сорока ватт. Единственный предмет роскоши – черные бархатные шторы. Очевидно, оставлены с целью маскировки. На кровати задницей к нему свернулась калачиком небольшая женщина. Темные волосы собраны в пучок. Не поворачиваясь к вошедшему брату, она буркнула:

– Ну, что еще!

– Пицца, сеньорита! – произнес, усаживаясь на стул, парень.

Стремительным движением она подхватилась с кровати и направила прямо ему в лицо кулак с зажатым баллончиком. Распылитель смотрел прямо в глаза Ростислава.

– Не двигайся! – приказала женщина. При свете одинокого бра она казалась еще более изможденной, чем отец. Глаза горят лихорадочным блеском и ненавистью. – Постой! – внезапно выдохнула она и бросилась к письменному столу. Отворила створку, взяла фото... всмотрелась.

Отставив в сторону баллончик, бросилась на шею, заплакала.

– Ростик!

Зарыдала. Отстранилась. Оглядела. Снова уткнулась в грудь. У Ростика защемило сердце. «Надо же, – удивился он, – выходит, душа напрямую связана с телом. А еще у них с сестрой когда-то текла одна кровь. Правда, по разным пуповинам».

– Полина, – пробормотал он, – сестренка!

Получилось даже нежно. Давно так нежно ни с кем не получалось. На Ингу он больше ворчал, чем нежничал, не мудрено, что она предпочла Иннокентия. Разве что с Машей...

– Ну, что, не признала сразу братца? – весело спросил он.

Она отрицательно помотала головой.

– Думала, опять «гэбэшник» воспитывать приперся. Как они мне надоели! Ты надолго?

– На выходные.

– Так мало... а кто ты, что ты?

Ростислав рассмеялся. И неожиданно ответил правду:

– Авантюрист космического масштаба!

– Ого! – удивилась сестра. – И я хочу!