Путь империи

Оппак попытался возразить, но не мог. Старая ворчунья действительно крайне раздражала его. И он был просто счастлив, когда она оставила его в покое.

— Я — законный правитель, — Оппак попытался сменить тему, чтобы почувствовать под ногами твердое дно. — Скажите, Нарво поддержат меня — или этот гладкомордый выскочка из Плутрака и дальше будет нас бесчестить?

— Мы сделаем что можем, — отозвался старейшина. — Но ваше пренебрежение долгом очевидно для всех. Если вы не способны как следует заботиться о туземцах, отданных под вашу опеку, то будет лишь справедливо, чтобы их препоручили власти кого-либо другого.

Он оглядел помещение.

— О чем вы думали, когда возводили столь нелепую постройку в качестве собственной главной резиденции? Как может джао чувствовать себя уютно в подобном окружении? — не дожидаясь ответа, он махнул рукой: — Идем. Свора дала разрешение забрать вас отсюда. Вас примут на борт нашего флагмана. И поторопитесь. Все представители коченов прибыли, и Наукра соберется очень скоро.

Именно этого он и ждал. Но что-то в поведении старейшины его встревожило. На орбите, на борту корабля Нарво, его кто-то ждал. Кто-то, чье имя он не решался спросить.

* * *

Никау кринну ава Нарво. Скверное предчувствие его не обмануло.

Она была из группы его родителей, и более неприятной неожиданности Оппак представить себе не мог. Он не сомневался, что Никау давно умерла — двадцать лет назад она уже была далеко не молода. И первые ее слова оказались такими же неприятными, как и его воспоминания.

— Глупец!

Она смотрела на бывшего Губернатора, и ее угловатое тело выражало «возмущение-и-негодование».

— Разве со мной недостаточно скверно обращались? — Оппак не стал утруждать себя изысканными позами и откровенно выразил гнев. — Сперва меня поселяют на этом пыльном валуне, я защищаю его от Плутрака и Экхат… а вы примыкаете к Плутраку и обвиняете меня в некомпетентности!

Глаза Никау налились сиянием, словно превратились в прожекторы. Лишь однажды, будучи детенышем, он видел ее в такой ярости.

— Да как ты смеешь стоять передо мной в такой позе, гладкомордый поплавок?!

Оппак непроизвольно попятился. До чего же он дожил! Испугаться этой старой скандалистки!

— Что еще вы можете для меня сделать? — он покорно прижал уши. — Нарво хотят, чтобы я предложил свою жизнь Плутраку?

Никау даже не скрывала, что с трудом сдерживает гнев.

— Ты предстанешь перед Наукрой и расскажешь о ваших самых упорных попытках покорить этот дикий мир, — она мрачно качнула головой. — Мне нет ни малейшего дела, поверят ли тебе. Главное — что ты больше не будешь позорить Нарво.

Ее поза откровенно выражала «сожаление-и-предчувствие-угрозы». Оппак подошел к креслу и уставился на новую перевязь и свежие светло-зеленые штаны, приготовленные специально для него.

— Люди — это раса безумных, и больше сказать нечего. Я старался больше, чем кто бы то ни было. А Эйлле кринну ава Плутрак наобщался с людьми и тоже повредился разумом. А может быть, изначально был глуп. Сейчас они осыпают его лестью, и он счастлив. Оставьте его здесь хотя бы на два орбитальных цикла, и они поднимутся против него так же, как против меня. Жаль, я этого не увижу.

— Жаль, что ты ничего больше не можешь сказать, — Никау швырнула брюки к его ногам. — А я скажу тебе правду, детеныш. Мне нужно, чтобы никто впредь не пятнал честь Нарво. А поэтому я буду в восторге, если увижу, как удх над этой планетой дают другому кочену. Эти негодные твари, которых по ошибке считают разумными, достаточно иссушили силы Нарво. Пусть теперь с ними мучается какой-нибудь другой кочен.

Он начал переодеваться, потом замер и посмотрел на нее.

— Даже Плутрак? — спросил он так гневно, как только смел.

— Нет, — Никау приняла позу «горечи-и-сожаления», — только не Плутрак. Конечно, приятно было бы посмотреть, как они увязнут в этой трясине. Но это будет слишком оскорбительно. Хватит и того, что из-за твоего дурного поведения статус Нарво сильно упал по сравнению с их статусом.

По телу Оппака пробежала дрожь, как от холода. Почему он не погиб при атаке Экхат? Теперь все винят в этом кризисе его, и только его — даже свои. Хотя истинная причина — измена Эйлле. Волна ярости смыла отчаяние — правда, ни то, ни другое не выразилось даже в движении вибрис. Единственное его преступление — то, что он не смог внушить туземцам достаточного страха перед собой. А Эйлле кринну ава Плутрак хочет, чтобы люди относились к нему, как к своему фрагте. Но этого он не дождется. Люди не уважают никого и ничего, даже друг друга.

Закончив возиться со штанами, Оппак почувствовал, что к нему возвращается уверенность, а вместе с ней и гнев. Ему не за что приносить извинения, подумал он, застегивая тугие пряжки на новой перевязи. Он делал только то, зачем был сюда направлен, и делал хорошо, пока, не появился Эйлле. Он, Оппак, убедит в этом Наукру. Нарво по-прежнему должны обладать удхом. Его выслушают. И даже, он уверялся в этом все больше, наложат взыскание на Лигу за ее действия.

— Глупец, — вновь услышал он голос Никау.