Путь эльдар: Омнибус

Голос мастера-избранника удалялся и затем совсем пропал. Беллатонис на подушечках пальцев бесшумно зашагал дальше по направлению к проходу. Он затаился и осторожно заглянул в пространство за ним. Проход вел в ряд широких, низких комнат, связанных друг с другом через большое число арок и невысоких лестничных маршей. Во всех помещениях была богатая отделка: там стояли длинные и тонкие кресла и столы из металла и резной кости, книги с узким узором, алхимическая аппаратура блестела на полках, мозаики из тёмных драгоценных камней сверкали на стенах, ценные меха и экзотическая кожа устилали полы.

След мастера-избранника уходил налево, но Беллатонис бросил его преследование, сосредоточившись на дальнейшем изучении комнат. Он был уверен, что вошел в тайные покои патриарха-ноктис, вероятно, его гостиные комнаты или помещения для аудиенций. Никакой охраны или рабов не было где-либо видно. Несомненно, внутри своего неприкосновенного прибежища патриарх считал это ненужным и нежелательным риском, связанным с нарушением техники безопасности. Беллатонис возликовал при этой мысли. Он сделал несколько шагов и остановился как вкопанный перед тем, что увидел.

Восьмиугольная комната имела выходы с трех сторон. Оставшиеся четыре стены украшали выставленные на показ грубоватые орудия и броня, имевшие вид артефактов, создаваемых рабскими расами. Внимание Беллатониса тотчас приковало то, что находилось в центре комнаты. На постаменте высотой до бедра стояла клетка, по размеру и форме приблизительно напоминавшая туловище. Внутри клетки совершенно зажатое в узком пространстве сидело птицеобразное существо, какого мастер-гемункул никогда прежде не видел. Существо имело золотые перья, которые, казалось, излучали внутренний свет. Загнутые когти, белые как алебастр, крепко цеплялись за жердочку. Больше всего интриговал тот факт, что существо имело две головы как у хищных птиц, у каждой из которых отсутствовал один глаз. Оставшийся чёрный, похожий на бусинку глаз у обеих голов рассматривал его с живым интеллектом. Даже Беллатонис, насколько он был психически притупленным, ощутил слабый жар пси-силы, исходящей от птицы.

— Ну, ты видимо и есть то, о чем говорил Маликсиан, — восторженно произнес Беллатонис. — Инквизиторский геноорел, не иначе. Он сказал, что, такого как ты, лишь раз в столетие удается разлучить с хозяином и схватить живьем.

Геноорел только прошипел в ответ. Когда Беллатонис протянул руку, чтобы поднять клетку, существо злобно ухватило клювом его за пальцы. Мастер-гемункул снова тихо засмеялся, когда ухватил клетку за кольцо наверху.

— Сейчас же перестань, — предостерег он, — Обещаю, ты понравишься Маликсиану. Несомненно, он сильно жаждет увидеть тебя.

Когда Беллатонис повернулся уходить, то услышал слабый крик, немногим громче шепота, идущий из соседней комнаты. Мастер-гемункул тотчас насторожился и выхватил из своего рукава небольшой пистолет с остроконечным стволом. Крик раздался снова, и любопытство Беллатониса одержало верх. Он направился посмотреть через арки, откуда исходит звук. Смежная комната была практически идентичной по планировке. Вместо сделанных рабами энергетических молотов и силовых топоров на стенах комнаты висели серпы, крюки и зазубренные ножи, по-видимому, вырезанные из соединенной с металлом кости. Над постаментом в центре комнаты создавалась вертикальная область света, внутри которой простерся распятый силуэт гуманоида. Именно отсюда шли эти слабые крики.

Плоть гуманоида была чернильно-черной и, казалось, скорее, поглощала, нежели чем отражала свет. Черты его лица, частично скрытые ниспадающими гладкими волосами, бледными как кость, менялись, будто нефть. Кандалы на запястьях и лодыжках удерживали узника напротив ярких ламп, что образовывали освещаемую область. В тех местах, где конечности ближе всего находились к источникам освещения, они немного дымились, будто сам свет обжигал их.

— Освободи меня… или убей, — прошипело существо.

Беллатонис задумался на мгновение.

— Зачем мне это надо, если вполне восхитительно просто наблюдать, как ты страдаешь? — сказал мастер-гемункул. — Мне известно, что ты собой представляешь, мандрагор; ты один из рода теней, отпрыск Элиндраха. Ты лишь один из семейства увертливых полуреальных убийц, о которых я всегда предостерегаю неопытных юнцов.

Мандрагор поднял голову и повернул свое непостоянное лицо на голос Беллатониса. Игловидные зубы блеснули на миг.

— Ты враг Зиклеяда, — прошептал он. — Ты пришел как вор, чтобы украсть у него. Я убью его для тебя.

— Заманчиво, — согласился Беллатонис, — но это довольно грязно. Я считаю, что вендетта порождает уникальную форму энергии во вселенной, такую, которая самоподдерживается и поглощает все, к чему прикасается.

— Я имею власть среди своего рода, правитель танца теней. Куда я пойду, другие последуют за мной. Мы завершим твою месть еще до того, как она успеет начаться.

Беллатонис потряс головой: