Путь домой

Звезда снова потянула меня куда-то. Нога зацепилась за кружащую рядом воронку, вихрик ткнулся в ботинок и, словно волчок, отлетел в сторону.

— Погоди.

Звездочка послушно остановилась. Я собрал волю в кулак, заставляя организм функционировать, оттолкнулся и поднялся на ноги. Попытался подняться. Тело против воли мотнуло в сторону, и я наверняка бы упал, если б не вовремя подставленное плечо.

— Осторожно. Не надо торопиться. Мы успеем.

Мяукающий голос с тайским акцентом убаюкивал. Я сделал шаг, другой. Ноги подгибались. Меня болтало из стороны в сторону. В груди горело.

Успеем. На тот свет мы всегда успеем.

Вокруг вертелись пыльные смерчики. Сшибались, словно живые, и вроде бы увеличивались в размерах.

Нога подвернулась. Лодыжку пронзило болью. Как ни странно, боль привела в чувства и даже, кажется, придала сил. Поддерживаемый Звездой, шипя от боли, я запрыгал на одной ноге. Когда смог наступить на подвернутую конечность снова, внутри словно включили запасную батарейку.

Я отстранился от Звездочки и заковылял сам. Выходило медленно и тяжко, но без посторонней помощи. Интересно, надолго меня хватит? И что будет, когда этот внезапно вскрывшийся резерв себя исчерпает?

У меня было подозрение, что я упаду и умру прежде, чем голова коснется земли.

Не думать.

Я сконцентрировался на камнях под ногами и принялся считать про себя шаги. В какой-то момент начало казаться даже, что мы идем довольно быстро. Иллюзия рассыпалась, стоило только поднять глаза и посмотреть в сторону.

За все время, что я шкандыбал без поддержки, мы переместились едва ли больше, чем на десяток метров.

Вихрей, что сновали под ногами, стало заметно меньше. Зато сами они увеличились в размерах и доходили теперь мне до пояса.

— Сережа, в порядке?

— Нормально, — прокашлялся я в ответ, хотя так паршиво не чувствовал себя никогда в жизни.

— А что такое это?

Я повернул голову. Моя тайская спутница указывала на песчаный вихрь проплывающий в десятке шагов от нас с горделивой неспешностью.

— Хрень какая-то.

— Это не опасно?

Я пожал плечами.

— Хрен его знает.

И вообще, к чему эти вопросы?

«Дурень, — пришла мысль, — она ж тебя отвлекает. Забалтывает, чтоб не думал о чем не надо».

— Очень добренький ветчер!

Голос прозвучал неожиданно, сверху склона, оттуда, где была вторая светящаяся стена. Я вскинул голову, не веря своим ушам. Уши не обманули. Впереди, возле устремляющегося ввысь золотистого сияния, стоял Штаммбергер. На нем был все тот же лабораторный комбинезон. Лицо покрывали глубокие морщины, глаза выцвели, губы походили на сизых дождевых червей.

Не сказать, что немец выглядел бодрым и здоровым, но явно здоровее меня. И с кожей в этот раз у него все было в порядке. Во всяком случае, мысли о лепрозории при взгляде на него не возникало.

— Вольфганг! — Звездочка радостно заулыбалась и поспешила к немцу.

Штаммбергер побледнел и замахал руками:

— Найн! Стойт! Стоит… Стоят!

Таким перепуганным немца я еще не видел. На Звездочку паникующий ученый подействовал отрезвляюще. Улыбка сползла с ее лица. Звезда застыла на месте и робко поглядела на меня, ожидая объяснений.

Ответить мне было нечего. Я пожал плечами. Этого хватило, чтобы сложиться пополам от нового приступа кашля.

— Здесь опасно есть, — издалека крикнул немец. — Вот этот опасно.

Старик указал на одну из разрастающихся вихревых воронок. На всякий случай повертел пальцем в воздухе, изображая вихрь, чтобы уж совсем никаких сомнений не осталось.

— Аномальный атмосферный конвективный явлений. Двигатса медленно. Этот обходить сторона. Идти на меня. Идти медленно. Хорошо?

Немец говорил сухо, четко, чеканя слова. Вид у него был крайне серьезный.

— Этот пылный вихр реагироват на движений. Вы создавайт вибрация, он растет. Когда вырасти болшой, может бывать беда. Болшой вихр — болшая беда. Очень болшой вихр — катастрофен. Очень медленно.

Я кивнул и медленно побрел вверх по склону. Исполнить инструкции немца мне было не сложно: я едва стоял на ногах. Спонтанно открывшееся второе дыхание иссякало на глазах. Снова накатилась слабость.

Меня мотало, как цветок в проруби. Вырвавшаяся было вперед, Звездочка сбавила ход, обхватила меня, поддерживая и помогая идти. Отказываться от помощи я не стал. В ушах гудело, перед глазами опять все плыло.

Немец наверху что-то говорил, перемещался на шаг-другой то правее, то левее. Иногда просил не двигаться, и тогда Звезда замирала на месте. Порой требовал сместиться в сторону. И все время повторял, чтобы мы не торопились.

Мы и не могли. Ползли, как засыпающие улитки. Плевое расстояние, что еще утром я мог преодолеть за считанные минуты, сейчас сделалось практически бесконечным. И вихри, которые мы усердно старались не раздражать, продолжали увеличиваться, несмотря на все наши старания.

Появился бы немец немного раньше, глядишь смерчики до сих пор оставались в зачаточном состоянии. А сейчас за нами тянулись десятка два пыльных воронок.

Подул ветер.