Путь, данный герою (СИ)

– А мне кажется, эта история имела место быть, – произнес Дрейк. – Просто правда путем неоднократных пересказываний была искажена. Посудите сами: людям свойственно преувеличивать увиденное собственными глазами, что уж и говорить об услышанном от других, особенно обладателям богатого воображения. Рискну предположить, что на самом деле всё обстояло таким образом: лесоруб был занят работой и не обращал внимания на происходящее вокруг, когда к нему подошел заблудившийся путник, чтобы узнать дорогу. Так как лесоруб приближения заплутавшего не заметил, то есть всё произошло неожиданно, он, испугавшись, принял путника за разбойника. К тому же, если этот путник шел в Монфрид для участия в «Охоте», он наверняка был вооружен, вследствие чего это становится неудивительным. Дальше, как говорится, во-первых, у страха глаза велики, а во-вторых, из уст в уста история перевирается: скажешь слово, – прибавят десять. Раз монстр превращался, то, возможно, странников было двое, второго лесоруб просто позже заметил. Ничего не добившись от лесоруба, который наверняка не на высоком дереве, а в кустах спрятался, путники, вероятно, решили дорогу у других охотников спросить. Но и их не тридцать три было, это уж точно, а, скорее всего, около пяти. Путники с «охотниками», быть может, поссорились, после чего разошлись в разные стороны. Всё остальное лесоруб неправильно понял, да молва переврала.

Рэйна посмотрела на Кэрэндрейка с изумлением и уважением, взгляд Зелориса выражал благодарность за разъяснение ситуации и избавление от опасений, а лучник, решив, что Зелорис ни в коем случае не должен узнать, кого молва превратила в двенадцатирукое чудовище, издал нервный смешок. Через мгновение взгляд собирательницы историй из изумленного превратился в расстроенный.

– К тебе у меня претензий нет никаких, – поспешил успокоить ее Дрейк.

– Но ведь получается, что это ненастоящая история, – вздохнула Рэйна, – а я только собиралась сложить ее в песню!

– И что же мешает Вам это сделать, миледи? – поинтересовался Вэй. – Вы собираете сказания народа. Все легенды, передаваясь из уст в уста, претерпевают изменения, что Кэрри… Кэрэндрейк нам сейчас доказал. Но это же не значит, что они перестают быть легендами.

– У, – поддержал мечник.

– Не забудь только спеть эту песню нам, когда она будет готова, – попросил Кэрэндрейк.

– Обещаю! – радостно воскликнула собирательница историй, чем заставила обернуться человека, сидевшего к ним спиной, за соседним столиком.

Обернувшись, он посмотрел на Рэйну, затем – на Дрейка, после чего перевел взгляд на Вэя, а с него – на Зелориса.

– Вы же, как и я, из отряда Бирлиндора! – удивился мужчина. – Я стоял в очереди на запись перед вами, мое имя – Мирослав Гудфренд, я местный пекарь, приятно познакомиться!

Рэйна, Вэй Арэн, Кэрэндрейк и Зелорис по очереди представились, после чего Мирослав пересел к ним за стол. Это был высокий тридцатилетний мужчина с короткими густыми каштановыми волосами. Он был добр и дружелюбен, ни один житель Монфрида не мог сказать о Мирославе ничего дурного.

– Позвольте поинтересоваться, – произнес пекарь, – ради чего вы собираетесь участвовать в «Охоте»?

– Чтобы поведать всему миру о победе над разбойниками в Монтильфонде, – без раздумий ответила собирательница историй.

– Мой учитель говорил, что долг каждого мечника – защищать простой народ, – сказал Зелорис.

– Я считаю, что мой лук может там пригодиться, – улыбнулся Вэй.

– На меня можете не смотреть, ибо причины у меня никакой нет, – почесал затылок Дрейк. – Я сам не знаю, зачем во всем этом участвую.

– Если я не ошибаюсь, – обратился к Кэрэндрейку Мирослав, – ты врач, специализирующийся на ранениях…

– Можно и так сказать.

– В таком случае, причина твоего участия в «Охоте» становится ясна – это благородный порыв твоего сердца, стремящегося спасать людские жизни!

– Как сказано! – воскликнул Вэй Арэн. – Мирослав, благодаря Вам я по-новому взглянул на Кэрри!

– Я же просил не называть меня «Кэрри»…

– А я всегда знала, что Дрейк именно такой.

– Почему Вы идете на «Охоту»? – спросил мечник.

– Почему я… – задумался пекарь. – Сложно сказать. Наверное, ради сына.

– Ради сына? – заинтересовалась Рэйна.

– Именно так. Понимаете, я воспитываю его в одиночку, моя жена умерла от лихорадки пять лет назад.

– Соболезную Вашей утрате, – прошептал Зелорис.

– Забота о ребенке не дает времени горевать, – продолжил мужчина. – Ему сейчас восемь лет, и он часто помогает мне в пекарне. Говорит, что хочет стать таким же пекарем, как и его отец. Знаете, я даже расплакался, когда он первый раз мне это сказал. И для того, чтобы сбылась его мечта, чтобы ему, как и другим детям, не надо было бояться нападений разбойников… Чтобы родителям не надо было беспокоиться о своих детях… По этой причине я и решил участвовать в «Охоте».

– Вы благородный человек, – заметил мечник.

– Вашему сыну очень повезло, – добавила Рэйна.

– Благородная цель – это хорошо, но хотелось бы знать, каким оружием Вы собираетесь пользоваться, – поинтересовался Кэрэндрейк.