Путь через равнину

— А если он не сможет? Что случится с ними?

— Они не умрут с голоду. Клан позаботится о них, но их положение — как они живут, что едят, как одеваются, какое им выказывают уважение — зависит от его положения. И он может потерять Йоргу. Она молодая и красивая. Другой мужчина с удовольствием возьмет ее, но если у нее родится сын — а Джубан всегда мечтал о нем, — она возьмет его с собой.

— А что случится, когда он будет слишком стар, чтобы охотиться?

— Старый человек охотиться прекращает постепенно. Незаметно. Он будет жить с сыновьями своей подруги или дочерьми, если те останутся в Клане, и он не будет бременем для Клана. Зуг замечательно метал камни из пращи, так что вносил свою долю добычи, и даже советы Дорва очень все еще ценились, хотя он почти уже не видел. Но Джубан — вождь. Сразу потерять все — для него подобно смерти.

Джондалар кивнул:

— Я понимаю. Но охота не так волнует меня. Для меня было бы трагедией, если бы я не смог больше работать с камнем… Ты немало сделала для него, Эйла. И даже если женщины Клана другие, то в данном случае надо было посчитаться с тобой. Разве он не понял этого?

— Джубан поблагодарил меня, Джондалар. Но сделал это почти незаметно, как и положено.

— Я не заметил, — удивленно произнес Джондалар.

— Он общался прямо со мной, а не через тебя, и очень прислушивался к моему мнению. Он разрешил своей женщине говорить с тобой, что уравняло меня с ней, ведь у него, а следовательно, и у нее очень высокий статус. Он проникся к тебе уважением. Даже сказал тебе комплимент.

— Да?

— Он сказал, что твои инструменты хорошо сделаны, и восхищался твоим мастерством. Если бы не это, он отказался бы от костылей и от твоего подарка.

— А что бы он сделал? Я взял его зуб, хотя счел это странным подарком, но потом понял его значение. И вообще не важно, какой подарок, я должен был принять его.

— Если бы он посчитал подарок не ценным, он отказался бы от него. Он принял на себя серьезные обязательства. Если бы он не уважал тебя, он не взял бы частицу твоей души в обмен на его. Он оценивает свой дух очень высоко. Он предпочел бы пустоту, дыру частице недостойного духа.

— Ты права. Сколько всяких тонкостей и оттенков в обычаях людей Клана. Не знаю, смогу ли когда-либо разобраться во всем этом.

— Ты думаешь, что Другие проще? Я до сих пор пытаюсь понять все полутона, но твой народ более терпим. Ваши люди больше путешествуют, больше общаются, чем люди Клана, они легче свыкаются с незнакомыми. Уверена, что я совершала ошибки, но на них не обращали внимания, потому что я была гостьей, и они понимали, что у моего народа могут быть другие обычаи.

— Эйла, мой народ — он ведь и твой тоже.

Она недоуменно посмотрела на него. Затем сказала:

— Надеюсь, Джондалар. Надеюсь.

* * *

По мере подъема ели стали встречаться все реже. Путники шли вдоль реки, прижимаясь к скалистым стенам, мешавшим разглядеть горные вершины вокруг.

В излучину среднего притока впадала река, текущая с гор. Пронизывающий холод остановил движение воды в самый момент падения, а сухие ветры выточили во льду причудливые фигуры.

Мужчина и женщина осторожно вели лошадей по торосистому льду к замерзшему водопаду, вдруг они остановились, очарованные видом сверкающего ледяного плато. Они и раньше смотрели в ту сторону, но сейчас, казалось, можно было дотронуться рукой до ледника, хотя на самом деле он был гораздо дальше.

Они разглядывали замерзший водопад, который, извиваясь, исчезал из виду и вновь появлялся далеко вверху рядом с несколькими другими, ниспадавшими с ледника подобно снопам серебряных нитей. Далекие горы и ближние хребты очерчивали плато рваными острыми замерзшими вершинами, в их голубизне будто отражалась ясная глубокая синева неба.

Две огромные горы на юге, некоторое время сопровождавшие путешественников, исчезли из виду. Другая огромная гора простиралась с запада на восток, а вершины южного хребта, тени которых ложились на след путников, все еще сверкали своими снежными шапками.

На севере пролегал двойной хребет более древнего происхождения. Этот массив, образовавший северный берег реки, остался уже позади, там, где река, достигнув самой северной точки, поворачивала обратно к известняковому высокогорью, которое теперь стало северной границей русла.

Появились серебристые ели, а впереди замаячило пятно горной тайги с карликовыми хвойными деревьями, покрытыми спрессованным снегом и льдом, который сковывал ветви в течение почти всего года.

По проторенным под низкими кронами тропам бегали мелкие животные. Когда путники достигли верхней границы распространения леса, они увидели местность, абсолютно лишенную растительности. Но жизнь — явление цепкое. Под снегом продолжали расти и развиваться низкорослые кустарники и различные растения.

Такой тип местности попадался и на равнинах северных континентов. Реликтовые широколиственные леса на защищенных от холода пространствах ближе к северу сменялись хвойными. Потом их сменяли карликовые деревья, а дальше, в тундре, выживали лишь растения, которые могли завершить жизненный цикл в короткое время.