Путь через равнину

— Когда я пришел в себя там, в твоей пещере в Долине, и увидел, как ты помогаешь Уинни родить Удальца, то подумал, что лев все же прикончил меня и я проснулся уже в мире духов. Может быть, мне стоит тоже сойти на землю, чтобы показать им, что я человек и не составляю с Удальцом единое целое, нечто вроде духа человека-лошади.

Джондалар спешился, но не выпустил из рук повод, прикрепленный им к уздечке. Удалец потряхивал головой и пятился от приближающегося мамута, который продолжал размахивать палкой и громко петь. Уинни стояла позади Эйлы, опустив голову на плечо женщины. Эйла не пользовалась ни поводьями, ни уздечкой. Она управляла лошадью движениями своего тела и ног.

Уловив звуки незнакомого языка, на котором говорили духи, и увидев, как Джондалар слез с лошади, шаман запел еще громче, умоляя духов уйти, обещая им особые ритуалы, пытаясь умиротворить их предложением даров.

— Надо сказать им, кто мы, — предложила Эйла. — Мамут очень обеспокоен.

Джондалар придерживал повод у самой головы Удальца: тот был сильно возбужден и все время пятился от кричащего и размахивающего палкой мамута. Даже Уинни, обычно более хладнокровная, чем ее легковозбудимый отпрыск, готова была отпрянуть.

— Мы не духи! — прокричал Джондалар, выждав момент, когда шаман переводил дыхание. — Я гость, я путник, а она, — он показал на Эйлу, — из племени Мамутои из Дома Мамонта.

Люди вопросительно переглянулись. Мамут перестал плясать и петь, но все еще тряс своим жезлом, внимательно изучая их. Может быть, духи хотели обмануть их, но по крайней мере они могли говорить на понятном всем языке. Наконец мамут произнес:

— Почему мы должны верить вам? Откуда мы знаем, что вы нас не обманываете? Ты говоришь, что она из Дома Мамонта, но где ее знак? У нее на лице нет татуировки.

Тогда заговорила Эйла:

— Он не сказал, что я принадлежу к племени Мамутои по рождению. Он сказал, что я из Дома Мамонта. Прежде чем покинуть Львиное стойбище, я обучалась у старого Мамута.

Мамут переговорил с мужчиной и женщиной, стоявшими неподалеку, и повернулся к путникам.

— Вот этот, — мамут кивнул в сторону Джондалара, — утверждает, что он гость. Хотя он неплохо говорит на нашем языке, но все же есть оттенок чужой речи, а ты разговариваешь совсем не так, как Мамутои.

Джондалар затаил дыхание. Речь Эйлы действительно была необычной. Некоторые звуки, которые она не могла произнести правильно, производили уникальное впечатление, хотя речь ее была ясной и звучала отнюдь не неприятно, — Джондалару это скорее нравилось. Это не было похожим на иноязычный акцент, это было нечто совершенно особенное: звуки речи, которую большинство людей никогда не слышали и даже не могли понять, что это язык. Эйла говорила с акцентом трудного, горлового, ограниченного по звуковому диапазону языка того народа, который воспитал ее.

— Я не родилась в племени Мамутои. — Эйла все еще удерживала Волка, хотя тот уже перестал рычать. — Я была удочерена Домом Мамонта, самим Мамутом.

Мамут, женщина и мужчина начали взволнованно переговариваться.

— Если вы не из мира духов, то почему вам подчиняется этот волк, а лошади возят вас на своих спинах? — спросил мамут, решив выяснить все до конца.

— Этого нетрудно добиться, если подберешь их очень маленькими, — ответила Эйла.

— Ты говоришь так просто. Должно быть что-то еще. Ты, женщина, не можешь обмануть мамута, который также принадлежит к Дому Мамонта.

— Я был там, когда она принесла волчонка домой, — вмешался Джондалар. — Он был таким маленьким, что все еще сосал молоко, и я был уверен, что он умрет. Но она выкормила его мелко нарезанным мясом и бульоном, кормила даже среди ночи, как и вы, когда растите ребенка. К удивлению всех, он выжил и стал подрастать, но это было лишь началом. Позднее она приучила его делать то, что хочет она: не гадить в пещере, не устраивать переполоха, не кусать детей, даже если они сделали ему больно. Если бы я не был там, я не поверил бы, что волка можно научить всему этому и что он так понятлив. Да, правда, это куда больше, чем просто подобрать малыша. Она заботилась о нем, как о ребенке. Она просто мать этого животного. Вот почему он делает все, что она хочет.

— А как насчет лошадей? — спросил мужчина, стоявший рядом с шаманом. Он не отрывал глаз от возбужденного жеребца и высокого мужчины, который властвовал над ним.

— То же самое и с конями. Их можно выучить, если взять очень маленькими и заботиться о них. Это требует времени и терпения, но они обучатся.

Опустив копья, люди внимательно прислушивались к разговору. Известно, что духи не говорят на обычном языке, им ведом таинственный язык животных-прародителей, где слова выражают совсем не то, что обозначают обычно.

Затем женщина из лагеря произнесла: