Путь Базилио

— Вы не поняли, — мягко сказал цилинь, подвигаясь ближе. — Я готов дать вам нечто большее, чем обычный секс. Скажите, вы ведь никогда не сходились с мужчиной? Вы девственница? В данном случае это важно.

— Я никогда ни с кем не была, вы же знаете, — прошептала лиса, не веря своим ушам. — Не можете же вы?..

— Могу, — ответил единорог столь же спокойно. — И дело не в вашей беде и моём чувстве вины. Я много думал, и понял, что не знаю никого, кому ещё я мог бы предложить свой рог.

— Я… — лиса попыталась собрать мысли в какое-нибудь одно место, неважно в какое, но они рассыпались в голове, так ни во что и не складываясь. — Я не стою… я не смею… я не понимаю, — наконец, выдавила она из себя.

— Вы всё понимаете, — Нефритовое Сокровище подошёл ближе, его замшевые губы повисли в полуметре от лица Алисы. — То, что между ног — это всего лишь кусок мяса, нужный для продолжения рода и развлечения. Истинная природа единорога — это его рог. А ваша природа — это женское естество. Мы оба должны осуществить то, что заложено в нашей природе, не так ли?

— Так тоже можно заразиться, — лиса попыталась сосредоточиться, уже понимая, что плывёт и теряет рассудок. — Это опасно.

— Жизнь вообще опасна, — единорог посмотрел на мечущуюся лису в упор. — А теперь я позволяю тебе коснуться моего рога, — он вынянул шею, склоняя голову к её ложу.

Лиса потянулась к вожделенному предмету — и вдруг отпрянула.

— Я боюсь, — призналась она. — Это слишком хорошо для меня… Рог… Это правда, что про него рассказывают? — робко спросила она.

Цилинь улыбнулся, показав полоску белоснежных зубов.

— Правда, — ответил он. — Рог единорога наслаждается, когда входит в живую плоть, и это бывает в двух случаях. Первый — в бою, когда рог пропарывает шкуру врага и входит в его внутренности. Это наслаждение мне довелось испытать на войне. Но это не самое лучшее. Лучшее — когда рог входит в девственное лоно возлюбленной. Единорог склоняется только перед девственницами, ты же слышла об этом? Ты девственна, Алиса. И ты — лиса. Вы, лисы, созданы для того, чтобы вами наслаждались самцы. Дать это тебе могу только я. Говорят, что рог способен доставить женскому естеству наслаждение, превосходящее любое другое. Я не знаю, правда ли это — мой нефритовый стебель знал только битвы, но не любовь. У меня это первый раз, как и у тебя. Мы, единороги, любим рогом лишь одну-единстенную избранницу, и только пока она верна. В твоей верности я уверен. Хочешь ли этого ты?

— Да, — выдохнула Алиса.

Благовещий цилинь молча согнул колени и опустил голову перед мечущейся на ложе лисицей.

Не веря себе, она потянулась к семнадцати дюймам нефритового сокровища, драгоценного, желанного, ослепляющего белизной.

Сначала мягкий лисий язык едва коснулся основания рога. Тот вздрогнул, искра на его конце порозовела. Потом язык стал смелее и обвил рог посередине, сжимая чувствительные места. Цилинь тихонько вздохнул, и этот вздох пронзил тело лисы, вспугнув стаю бабочек в её животе. Она впервые в жизни почувствовала это роение, голова закружилась и она с бессильным стоном откинулась на простыни, хватая губами сгустившийся воздух.

Единорог вытянул шею, осторожно пошевелил головой, разминая внезапно закаменевшие мускулы.

— Это… это было необычно, — выдохнул он.

— Он такой твёрдый… и нежный… — простонала лиса. — Можно ещё… я хотела бы… — сердце и лёгкие слиплись в один сумасшедший комок, дышать было трудно и сладко, ей казалось, что её уносит прозрачная волна, бьющая вверх, и сейчас её подкинет к потолку.

— Фффухх, — мягко выдохнул цилинь. — Ты можешь попробовать ещё раз, — разрешил он.

Лиса открыла рот, подавляя желание насадиться на острый рог нёбом, чтобы он пронзил её гортань и вошёл в мозг.

— Только язык, — предупредил цилинь. — Или, может быть, не будем ждать? Ведь ты хочешь меня?

— Я хочу, я умираю, — лиса попыталась вытолкнуть эти слова изо рта, но воздух вяз между зубов, так что вместо последнего слова она смогла выдавить только тихое поскуливание.

— Что ж, пусть это будет сейчас, — единорог наклонился ещё, его сокровище пылало. — Встань на колени и повернись, я хочу войти в тебя.

В голосе господина Нефритовое Сокровище прорезалась мягкая, уверенная властность, и эта властность сводила Алису с ума.

И тут она вспомнила всё то, о чём она старалась не думать, и о чём не могла забыть. Радужный дворец, вознёсшийся в её воображении, рухнул, и осколки были такими острыми, что несчастная лиса не смогла удержать рыдания.

Цилинь отодвинулся.

— Я что-то сделал не так? — с мягким недоумением спросил он.

— Вы всё сделали правильно, господин, — прорыдала лиса. — Я… — она задержала воздух в лёгких и не выдыхала, пока перед глазами не стали мельтешить чёрные точки.

— Вы оказали мне огромную честь, — наконец, справилась она с голосом. — К сожалению, я её недостойна. Я не такая, как вы думаете… я не девственница, я нарушала правила… спала с заготовками… — солгала она, отчаянно надеясь, что мужчина поверит.

Господин Нефритовое Сокровище выпрямился. Рог чуть изогнулся от напряжения.