Путь Базилио

О вы, отраженья, отсветы, подобия! Лживые и превратные, не лжёте вы в главном. Искажая пропорции вещей, вы всё же сохраняете самую суть их исконного обличья. И ежели живой лик вещи поражает взор — как солнечный диск, вид коего непереносен для слабых очей наших — то мы, по крайности, не лишены счастья созерцать лик сей в образе, пригодном для любования, как то же самое солнце в глади вод. В отражении познаём мы то, что не можем узреть непосредственно, по недостаточности чувств или мыслительности.

Вот и Базилио увидел в бутылочном стекле отраженье того чудного облика, который столь прельстил его. Равнодушные телекамеры сняли отсвет со стекла, кибридные схемы просчитали и аппроксимировали изображение в соответствии с кривизной отражающего предмета, компенсируя преломление и цветопотерю. И явили истину, простую и малоприглядную.

На котовом законном месте сидела филифёнка — пегая, с драными ушами и висучим рылом.

Сталкиваться с филифёнками Базу по жизни уже приходилось — в Подгорном Королевстве, по ходу расследования одного запутанного дела о шпионаже. Об их способностях притворяться не теми, кто они есть, он знал от коллег, а в способности сбивать с толку — убедился лично. С одной филифёнки он снимал показания и был впечатлён их исчерпывающей ясностью и несомненной правдивостью. Увы, в протоколе, который вёл бэтмен, обнаружилось всего две относительно осмысленные фразы: «от вашей грязи мусорской я настрадалась», да «папирку дай, сыса, не щемись бля». Всё остальное представляло собой затейливую матерную ругань… Были и другие случаи, не столь безобидные. Но вот чтобы так нагло и цинично выдавать себя за эротический идеал — о нет, так ещё не делали с котом![90]

Сначала Базилио захотелось немедля испепелить мерзавку — ну или, как минимум, прижечь ей чьл-нибудь. Однако он понимал, что это и мелко, и проблемно. К тому же сначала надо было сбросить с себя замороку.

Для начала кот расслабил мышцы лица. Сделал два осторожных вдоха. Потом осторожно перевёл телекамеру на соседку. И убедился, что очарование развеялось: он видел не чудесный персиковый пушок, а клочья грязной шерсти.

Филифёнка что-то почуяла.

— Сорвался, что-ли? — буркнула она себе под нос. — Бля, ну вот опять. А так хорошо начиналось…

Кот, наконец, посмотрел на объект своей недавней страсти в упор. Та оказалась немолода и порядком потаскана. К тому же — тут Базилио невольно сморщил нос — от неё несло немытым телом и характерным филифёночным запахом, резким и противным. Однако убивать её на месте коту расхотелось — уж больно жалко та выглядела.

— Вещи отдай, — сказал Баз.

— Вон там наши ребята стоят, ща позову, — сказала филифёнка, показывая рыльцем в дальний конец буфета, где тусовались какие-то крупные кошачьи чёрного окраса.

Базилио не стал тратить слова, а применил проверенный способ — отстриг ей лазером кусочек уха.

Филифёнка посмотрела на него с неким уважением и достала из-под юбки одну «хинкаль» и «пастернак». Кот отстриг ещё кусочек, увеличив рассеяние луча, чтоб припекло.

Тварюшка зашипела, сверкнула глазёнками, но выгребла из вонючих тряпок остальное. Кот на всякий случай отрезал ей ещё шматочек мясца сверху, и был вознаграждён — тяжко вздохнув, филифёнка выгребла пригоршню заныканных соверенов.

— Пардоньте муа, — буркнула она под нос. — Не мы такие, жизнь такая.

— А теперь, — сказал кот, закрывая вновь наполнившийся подсумок, — чего ты там говорила про какой-то ценняк?

— Чо? — непритворно удивилась филифёнка. — А, это. Сумочка твоя фонит. Эмпат ауру приметил. У тебя сильная вещь есть…

— Эй, мужик, — раздалось чуть ли не над самым ухом.

Кот быстро обернулся — и, к удивленью своему, вновь увидел отражение. На этот раз — своё собственное.

Перед ним стоял типичнейший котан, очень похожий на Базилио, разве что полосы на шкуре были поярче. Правда, не полицейской модели. Во всяком случае, глаза у него были родные, настоящие, и притом удивительно честные.

Котан тоже удивился — ну или сделал вид.

— Братуха! — он как бы размазал по всей морде нечаянную радость. — Родная основа! Держи краба! — и тут же полез ручкаться.

Базилио это не понравилось.

— Я тебя не знаю, — обозначил он дистанцию, одновременно принюхиваясь — вдруг это тоже филифёнка. Но нет: от кота пахло котом, котаном, котярой.

— Да не проблема! Давай знакомиться! Я Базиль, — представился нагломордыш.

— Базилио, — в свою очередь сказал Баз, соображая, заодно ли он с филифёнкой или это разные шайки-лейки.

— Да мы тёзки практически! — ещё больше обрадовался котан. — Слы, чё ты тут сидишь как не родной, с этой проблядью? Айда к ребятам! Мы тут кулюторно отдыхаем. По маленькой, а? Угощаю, — пообещал он.

Филифёнка тем временем пыталась вступить с котаном в коммуникацию — делала большие глаза, водила рылом и всячески подавала сигналы. Но тот, похоже, или не замечал её усилий, или не считал нужным.

— Ну так чё, братан? Водочки? — Базиль как-то очень быстро успел достать стул, примоститься, и уже обнимал плечо Базилио мягкой, ласковой лапою.