Путь Базилио (СИ)

Кот оценил ситуацию. Судя по всему, кучка нахнахов решилась подудолить «Шти» — а потом, по своему обучаю, учинить резню или что-нибудь похуже. Это было против всех понятий, но шерстяные были беспредельщиками и понятия не ставили ни во что. Неясно было, правда, каким образом стая подонков, которая, по всем известным историческим закономерностям, должна была бы давным-давно загнуться от собственного беспредела, сумела не только выжить, но и набрать такую силу. Тем не менее, им это удалось, и теперь они успешно прессовали всех, до кого могли дотянуться. Вот и сейчас случилось то же самое: несколько шерстяных пришли в чужой дом, убили гостя, и явно намеревались продолжать в том же духе, при полном отсутствии какого-либо сопротивления.

Базилио поняли, что замечен, и выступил чуть вперёд, одновременно просчитывая пути отхода. Отметил про себя, что нахнахи расположились довольно бестолково и даже беспечно: будь здесь другая публика, можно было бы взять их толпой на рывок. Но никакой толпы не было. Были испуганные до потери пульса существа, каждое из которых надеялось только на то, что не повезёт кому-нибудь другому.

Начальник нахнахов повернулся, посмотрел на кота внимательно, что-то решил и отвёл глаза. Кот понял это так, что его оценили и не будут мешать уйти. Что, разумеется, и следовало сделать.

— Эй, шерсть, — услышал кот собственный голос. — Это зачем? — он показал на мёртвую свинью.

Главный обезьян приподнял брыли, показав жёлтые клыки.

— Харам, — показал он на свинью. — Куфр, — волосатый палец уткнулся в петушиную балалайку.

Базилио понял, что влип — чёрт знает как, но влип, причём на совершенно ровном месте. Он не собирался геройствовать, свои дела здесь закончил, судьба трусливых и подловатых аборигенов ему была совершенно безразлична, мнение шерстяных о собственной персоне — тоже. По-хорошему, заедаться в такой ситуации былог совершенно незачем. Надо было простой уйти, вот только ноги приросли к полу, а шерсть встала дыбом.

— Что такое харам? — зачем-то спросил он.

На его удивление, тварь с саблей и вправду задумалась.

— Харам — это чэго нэ любит нащ Тарзан, — наконец, выдал шерстяной определение.

— А что любит Тарзан? — кот понимал, что безнадёжно влипает, но остановиться не мог.

— Тарзан любит халяль, — пасть шерстяного расплылась в подобии ухмылки.

— А что такое халяль? — кота несло.

— Я же гаварю — это чэго любит нащ Тарзан! Ты глюпый, да? — удивился зверь.

— Не знал, что Тарзан не любит свиней, — Базилио удалось немного взять себя в руки, и он твёрдо решил, что уйдёт сейчас же, пока не поздно. Что такое «куфр», он решил не выяснять.

— Падажды, — ухмыльнулся нахнах, когда кот повернулся к нему спиной и начал пробираться к выходу. — Ты мнэ нэ заплатиль. За… — он покрутил в воздухе волосатыми пальцами, пытаясь вспомнить сложное слово, — за кансультацыю.

Кот повернулся и посмотрел шерстяному в глаза.

— За какую консультацию? — почти ласково спросил он.

— Я тэбэ сказаль, что харам и что халяль. Это закон твоэй жызнь. Будэщь жить, если будэщь нащ закон. За это, щто ты узналь закон, ты должен платыт.

— И сколько же? — осведомился кот, снимая очки.

— Всё, — лаконично ответил шерстяной, показывая на мешок.

— Знаешь, — улыбнулся Баз, — я лучше отработаю.

Первый зелёный луч раскрошил нахнаху левый глаз, второй — поджарил правый. Нахнах схватился за морду и взвыл.

Кот прыгнул на стол, уклоняясь от брошенный кем-то железяки и выигрывая пару секунд на перезарядку конденсаторных каскадов. Следующий лучик пробил щёку бросавшего и вышел из уха. Тварь упала на пол и задёргалась — видимо, луч не убил её, а только повредил мозговую ткань. Ещё одному нападающему кот засадил импульс в позвоночник и его, похоже, сломал.

На этом везение закончилось. Шерстяные поняли, что имеют дело с опасным бойцом и рассредоточились по залу, укрывшись за спинами гостей.

Кот попал в идиотское положение. Он прекрасно видел скелетики шерстяных и мог бы поджаривать каждого по одиночке. К сожалению, между каждым обезьяньим скелетиком и лазером имелась прокладка из совершенно постороннего мяса. За жизнь которого по отдельности и в совокупности он в любое другое время не дал бы и гнутого сольдо — но вот только не сейчас.

Нахнахи тоже оценили ситуацию. Один взял на заточку сисястую зебру, и, прикрываясь ей как щитом, вышел на относительно свободное место.

— Гэрой, да? — раздалось из-за зебры. — Слющай, гэрой, — в сиську зебры уткнулась острая железка, вошла под основание, по шерсти мгновенно расползлась тёмная кровь. Зебра дико, до боли в ушах, закричала.

— Э? Чё за дела? — раздалось из угла. Это проснулся пьяный конь-первоход, пропустивший самое интересное.

— Воха, — бросил прячущийся за зеброй. — Разбэрись.