Путь аргоси

Какая жалость, что это неправда!

Я понимаю, что воительница умерла, когда слышу грохот огненного заклинания и вижу отсвет вспышки. Я представляю дождь из золотых и синих искр. После него всё вокруг выглядит так, словно промчался ураган. Мне даже хочется выбежать на улицу, чтобы увидеть чудеса магии джен-теп. Я знаю, что должна ненавидеть её, но цвета, свет и их замысловатые движения – это красиво. И если уж тебе всё равно конец, не лучше ли умирать, глядя на что-то прекрасное?

Слишком поздно. Крики прекратились, и всё затихло. Интересно, была ли погибшая воительница последней из моего клана? И был ли мой клан последним из всех, что остались от некогда великого племени медеков? Я одна?

– Сожгите тела, закопайте пепел, – слышу я голос одного из магов.

Он старший, главный. Но более всех я ненавижу не его. Тот, кого я ненавижу, моложе. Ему лет шестнадцать. Он такой же высокий, как все они, широкоплечий и, в отличие от других, у него под мантией, кажется, есть мускулы. Он не улыбается, когда поднимает руки, делает все эти странные жесты и призывает на наши головы огонь и молнии. Он не смеётся и не шутит, когда мы умираем.

Остальных я ненавижу так, как можно ненавидеть холодную зиму или острый камень, порезавший тебе ногу. Маги жестоки, у них уродливая душа. Они чудовища. Но этот, он понимает – где-то внутри себя, – что поступает плохо. Он человек. Как я. И всё равно убивает.

Я не знаю его имени, потому что когда маги джен-теп выполняют боевое задание, то они называют друг друга по прозвищам. Например, Железный Змей или Янтарный Лис. Этого парня зовут Тёмный Сокол.

Однажды я убью Тёмного Сокола.

Хотя вряд ли. Я ведь скоро умру.

Новые вспышки заклинаний освещают воздух снаружи пещеры. На этот раз они другие. Не короткие раскаты грома, а беспрестанный треск пламени, которое срывается с ладоней магов, словно их руки – вулканы, наполненные лавой. Почему для них так важно, чтобы от нас не осталось и следа?.. Я слышу, как некоторые маги жалуются на запах горящей плоти и костей. Двоих парней тошнит; их заклятия рушатся, когда они теряют концентрацию. Потом главный – командир – орёт на них, и они начинают процесс заново. Скоро он пошлёт кого-нибудь в пещеры, на поиски выживших. И они найдут меня.

– Пожалуйста, пощадите! – кричит кто-то.

Не из моего народа, разумеется. Я почти уверена, что все наши мертвы. Тем более мы знаем, что джен-теп бесполезно молить о милосердии. Должно быть, один из городских жителей, которые нас приняли, упрашивает сохранить ему жизнь.

– Мы не знали, кто они такие!

Неправда. Мы никому не лгали о том, кто мы такие. Хотя, может, стоило бы…

– Они вызвали демонов, чтобы заставить нас укрыть их!

Полная ерунда. Сколько бы джен-теп ни твердили, что мы используем демоническую магию (именно поэтому они начали убивать нас триста лет назад), мы не умеем вызывать демонов. Я это знаю, потому что тысячу раз пробовала.

– Мы только притворились, что готовы их приютить – и сразу же кинулись за ва…

Забавно, но маги убивают его ровно в тот момент, когда он наконец-то говорит правду. Мой клан слишком долго оставался в этом маленьком городке в Семи Песках. Видимо, один из горожан отправился к ищейкам джен-теп, которые потом привели боевой отряд прямо к нам.

Никогда не задерживайтесь на одном месте слишком долго – вот что говорят медеки своим детям. Это же сказали мне отец и мать перед тем, как погибли во время рейда джен-теп. Тогда маги уничтожили половину нашего клана.

Я до сих пор помню выражение лиц родителей, помню, как они были напуганы. Почему же я не боюсь? Я умру здесь, в этой тёмной пещере, не увидев больше ничего, кроме мёртвой женщины, прижимающей палец к застывшим губам. Не почувствовав ничего, кроме зловония от трупов. Мне должно быть страшно. Я должна злиться. Вместо этого я чувствую, что словно пьяная и ничуть не… упала духом. Так можно сказать? Вообще-то мы, медеки, не пьём спиртные напитки, а духи не падают (это глупо – они ведь бестелесные и никуда не могут упасть).

Думаю, если вы видели, как ваших родителей вскинули в воздух, опутав их запястья и лодыжки плетьми жёлтого и серебристого цвета, а потом разорвали на части, то вы знаете – без малейшего сомнения, – что однажды какой-нибудь джен-теп сделает то же самое с вами. И, похоже, это произойдёт именно сегодня.

– Вот она! – слышу я тихий голос. – Забирай её!

Я не вырываюсь и не кричу. Даже протягиваю руки, чтобы им проще было вытащить меня из груды тел. Может, я и правда хорошая девочка?

– Быстрее! Пока они там уничтожают улики!

Две больших руки хватают меня за запястья и тянут прочь от входа. Мой зад скользит по трупам, а потом – по камням и грязи. Похоже, мы движемся в глубь пещеры. Я и не подозревала, что она так далеко тянется. Когда старуха втолкнула меня сюда, пещера казалась просто небольшим гротом.

Я не знаю, кто это, но человек отпускает мои запястья и берёт меня на руки. Я вглядываюсь в темноту, смутно различая две фигуры, склонившиеся надо мной; в сумраке они выглядят жутко – словно демоны. Может, мой народ и вправду поклоняется демонам?