Путь Абая. Том 1

Базаралы был готов умереть сам, но спасти Абая. Не в силах ни победить в себе страсть к Нурганым, ни отвергнуть ее горячую преданность, он, не считаясь ни с кем, мучился только мыслью об Абае. Ему казалось, что в тот день, когда все это дойдет до Абая и нанесет тому глубокую рану, останется лишь провалиться сквозь землю от стыда. Базаралы не знал, что Абаю уже все известно, но что личное чувство друг его принес в жертву общему делу.

После разговора с Абаем в тюрьме на душе у Базаралы прояснилось.

— Верно говорят, — повторил он, — погибнет жигит, если не сыщет достойного товарища, погибнет народ, если не сыщет достойного вождя. У меня есть сейчас и товарищи и вождь — и все для меня решено: либо Абай благополучно освободится и мы вернемся радостно домой, либо Базаралы не увидит больше родного аула и отправится в ссылку в дальние края. И уйдет без сожаления; Абай научил меня, что истинная честь — в душе человека, а не в показной гордости…

Даркембай соглашался:

— Абай говорит: врагу не кланяйся, для друга жизни не жалей… Ясный ум у него!

Одиночное заключение принесло Абаю известность и почет, круг его друзей увеличивался. Но, рассказывая ему об этом, Ербол умолчал о том, что в судьбе Абая приняла горячее участие девушка Салтанат, дочь свата и приятеля Тинибая — Альдеке, богатого торговца, который жил недалеко от города на берегу Иртыша. Жизнь побережных аулов сильно отличалась от степной. Жители их занималтсь хлеюопашеством и торговлей, привыкли к городу, где часто бывали на базаре и на ярмарке. Быт их тоже не походил на тобыктинский, жили они в бревенчатых домах, окруженных надворными постройками.

Салтанат, уже просватанная в богатый род невеста, любимица одного из таких аулов, приехала в город за покупками вместе со своей младшей матерью на тройке отборных гнедых коней. В доме Тинибая она была не впервые и давно дружила с Макиш. Прошлой зимой Макиш, рассказывая ей о брате, спела стихи Абая:

Сияют в небе солнце и луна —
Моя душа печальна и темна
Мне в жизни не сыскать другой любимой.
Хоть лучшего, чем я, себе найдет она…

　Салтанат слушала песню, обняв Макиш и задумчиво глядя в окно, где сгущались сумерки. Вдруг она глубоко вздохнула, голова ее упала на плечо подруги. Ей показалось, что перед ней открываются такие драгоценные тайники человеческой души, о которых она раньше не подозревала. Она тотчас же спохватилась и, как бы стыдясь своих чувств, залилась ярким румянцем.

— Неужели девушка, которой посвящена такая песня, может желать еще чего-нибудь? — сказала она в тот вечер.

В этот приезд известие о заключении Абая сильно ее взволновало. Она расспрашивала Макиш, чего можно ждать, что можно сделать. Однажды, когда она сидела за утренним чаем с байбише Тинибая, своей матерью и Макиш, в комнату вошел Ербол. Макиш и байбише забросали его вопросами: «Как дело Абая? Что говорит адвокат? Освободят ли его?»

Ербол не был знаком с гостями. Он посмотрел на Салтанат и замялся. Девушка покраснела, окинула Ербола быстрым взглядом своих сияющих глаз и вся подалась вперед, как бы говоря: «Не скрывай от меня!»

Макиш рассеяла сомнения Ербола:

— Рассказывай, здесь все свои… Ербол коротко сообщил:

— И Акбас Андреевич и Абай — оба надеются, что скоро конец. Но точно пока еще ничего не известно. Акбас Андреевич говорит, что арестованного после окончания следствия можно брать на поруки. Надо это подготовить теперь же. Надо найти кого-нибудь из живущих в городе, кто, во-первых, известен начальству, а во-вторых, мог бы внести залог в тысячу рублей. Лучше всего бы домовладельца или купца. Вот с этим я пришел.

Было ясно, что Ербол говорит о самом Тинибае или об одном из его сыновей. Старой байбише Тинибая и раньше приходилось встречаться с такими людьми, но тут она развела руками.

— Милый ты мой, чем же я тебе помогу? — с сожалением заговорила она. — Ты же знаешь — самого хозяина в доме нет, и оба сына в отъезде, а со мной кто же станет говорить?.. Да и денег на руках у меня тоже нет…

Ербол и Макиш были сильно озадачены.

— Неужели не найти выхода? — грустно спросил Ербол. — Ехать за скотом нечего и думать — наши аулы уже откочевали на жайляу, а время не терпит… Может быть, вы, байбише, поговорите с кем-нибудь из здешних торговцев казахов? Я бы с вашим поручением прошел к нему…

Это была единственая возможность. Байбише и Макиш начали перебирать имена знакомых богачей. Но все как назло были в отъезде по торговым делам. Макиш даже рассердилась:

— Что им не сидится на месте? Чуть лето, так и заскрипят телегами кто в степь, кто в горы!

Положение казалось безвыходным. Вдруг Салтанат, внимательно слушавшая разговор, решительно повернулась к Ерболу: