Путь.

— Нет-нет! Покупать ничего не нужно, — она засмеялась, — вы точно не из этих мест, теперь я убеждена в этом. Жизнь гигаполиса настолько изобильна, что еда и кров предоставлены каждому желающему, с этой стороны люди и вовсе не работают. Первая Таблетка также дается бесплатно, чтобы вы попробовали, как хорошо жить с той стороны, как хорошо жить с Таблеткой. А потом ее просто нужно принимать раз в неделю. Она предоставляется бесплатно на любом рабочем месте с той стороны. Таблетка, кстати, называется «Ничто».

— Как же так, если вы утверждаете, что она такая чудодейственная, то почему сами ее не принимаете? Как, кстати, вас зовут?..

— Катя, — девушка зарделась, но не смутилась и продолжила: — Как же! Конечно, принимаю, просто работаю здесь, а живу по ту сторону, там спокойнее.

— Так значит, если я приму эту вашу таблетку, мы сможем встретиться с той стороны, предположим, завтра вечером? — уже совершенно обо всём позабыв, проронил Путешественник.

— Конечно! Я буду очень рада, человек не из наших мест — такая редкость!

Она взяла салфетку и что-то на ней незаметно написала, а потом положила на нее таблетку непонятного коричневого цвета и подвинула к Арсению. Наш герой сунул записку в карман, отправил таблетку в рот и запил услужливо предложенным стаканом воды. Глупо улыбнувшись, он стал медленно опадать на диван — и последнее, что он запомнил, девушка всё так же приветливо сказала:

— Добро пожаловать!

* * *

Очнулся Арсений в яркой комнате, сидящим в каком-то облупленном кресле. Он осмотрел себя — внешне никаких повреждений, да и внутри ничего особенного он не чувствовал. Путешественник на миг задумался и в растерянности стал разглядывать свои руки, попеременно трогая их и щипая. Ничего.

Это ничего было каким-то абсолютным и непререкаемым, наконец Арсений понял, что он чувствует: он чувствовал Ничто. Это Ничто было всеобъемлющим и наполняло его до краев, заставляя с непривычки ежиться на стуле, но это было приятно. Можно сказать, несказанно приятно — здесь и сейчас ничего не имело значения, ни одна часть тела не болела, а мозг был чист и свеж, он будто бы парил в воздухе от неожиданной легкости, и ничего не намекало, что нужно возвращаться обратно. Он находился в огромной комнате, заполненной людьми, и один из них, видимо, главный, сидел на возвышении, немного впереди самого Арсения. Перед ним на дубовом столе лежала исполинского вида печать.

Этот несуразный напудренный субъект в парике сначала пристально глядел на Путешественника, уже облаченного чьими-то заботливыми руками в аккуратный серый костюм и причесанного до состояния заправского мафиози. «Уж не та ли девушка меня переодевала?» — мечтательно задумался Арсений, но тут же моментально ему стало всё равно, и он продолжил процедуру самокопания, уставившись на нежданного судью в белом парике.

Тем временем тот начал произносить какую-то приветственную речь на непонятном языке. Сначала Арсению было всё равно, что тот говорит, это даже его забавляло, но вскоре стало всё же интересно, и он сосредоточился. Через некоторое время наш герой стал всё отчетливо понимать:

— …новоиспеченному члену нашей коммуны рады предоставить все права и привилегии населения части города, употребляющей таблетку «Ничто» (о, славятся дни ее изобретателя!), и поместить его в центр адаптации. Теперь у тебя нет имени, прошлого и будущего, ты такая же часть коммуны, как и все остальные. Ты волен делать что угодно, с одним-единственным условием: нужно употреблять Таблетку раз в неделю. Теперь мы помещаем тебя в адаптационный центр до полной синхронизации с остальным населением. — С этими словами этот странного вида индивид взял огромную печать и изо всей силы грохнул ей по какому-то документу, который находился у него на столе.

— Позвольте… — попытался что-то уточнить Арсений, но ему быстро стало всё равно, он откинулся на спинку стула и махнул рукой. Вскоре он и вовсе так расслабился, что глаза начали невольно закрываться, и комната, забитая незнакомыми ему людьми, стала уходить куда-то вдаль, уступая место безразличным ярким сновидениям.

Проснулся наш герой в совершенно ином, незнакомом ему месте. Он лежал на кушетке, и его руки были привязаны к подлокотникам какими-то незамысловатыми путами. Осмотревшись, он понял, что находится в больничной палате, но на вид она показалась какой-то странной: приличный ремонт и достойная обстановка — будто бы находишься у себя дома. За одним исключением: ты привязан к больничной койке. Не хотелось ни есть, ни спать, ни чего-то еще, ничего не болело, голова была такой ясной — и казалось, чтобы постичь все тайны мироздания, достаточно приложить одно малюсенькое усилие, но делать этого также не хотелось. Очень странное состояние покоя и ничего… Немного погодя, в дверь постучали.