Путь

Из-за угла выплыла монументальная махина завода, одновременно пугая и завораживая. Здание выглядело настолько величественным и монолитным, что было невозможно оторвать от него взгляда. Это было не очень высокое – немного больше пятиэтажного барака, но зато настолько длинное здание, что с обеих сторон, куда ни поверни голову, оно уходило за горизонт. Трубы этого чудовища извергали клубы дыма и снопы искр, и вокруг стоял непереносимый гул, не столько громкий, сколько постоянно пульсирующий, что очень раздражало. Производство завода было полностью автоматизировано, и где-то посередине этого рукотворного чудища постоянно орудовали роботы-сборщики, которые сооружали все, что было необходимо. Правда, кому необходимо, было непонятно. Поговаривали, что все это управляется людьми, а роботы лишь слепые исполнители чьей-то воли, и это прекрасно поясняло, почему самих людей с этой стороны не заменили на тех же андроидов.

Проходная прервала мысли Арса. Он пробил принадлежащую ему карточку и отправился вперед по мудреным лабиринтам, выкрашенным в зеленый цвет. Здесь было легко заблудиться, ходили легенды о заваленных тоннелях и пропавших без вести работниках. Тем сложнее было добраться до административных построек. Поговаривали, что там принимались предложения и жалобы, а карту прохода туда хранили как карту сокровищ – с опаской и благоговением. Да, карта была, но пойти туда решался далеко не каждый. Также поговаривали, что в административных зданиях сидят люди с той стороны, и что на жалобы они могут сослать как раз в те самые заваленные коридоры, и что ни одного прошения о переводе удовлетворено не было. В общем, боялись их, этих людей с той стороны, и шептались между собой, даже, что они способны испепелить взглядом. Все это были легенды цеха, того цеха, куда шел Арс, по дороге по привычке разминая мышцы.

Цех представлял собой полуоткрытое производственное здание из серого кирпича, с крытой потрескавшимся шифером крышей и выходящими прямо из стены лентами конвейеров, на которых через прямоугольные отверстия в стене выезжали ровные ряды еще теплых коробок. Их нужно было снимать с ленты и перегружать на тележки, которые тащили к автоматическим перевозчикам, перекладывали на них, и те уезжали в неизвестном направлении. И так в несколько смен, причем никто не знал ни что в этих коробках, ни куда они едут, хотя после нескольких лет работы это переставало быть интересным.

Перед началом смены было еще немного времени, и Арс присоединился к группе людей, что-то оживленно обсуждавших и смеявшихся время от времени раскатистым, почти животным смехом. Оказалось, один из грузчиков рассказывал анекдоты, и сейчас был один из них. Это был настолько неприличный анекдот, что хотелось отвернуться, но все разразились диким смехом, и Арс вместе с ними, почему-то эта похабщина вдруг показалась ему смешной.

Перекрывая этот дикий смех, зазвучала сирена, возвещавшая о начале рабочего дня.

***

Самым антифееричным в этой жизни можно назвать работу на конвейере. Здесь люди были словно зомби. Зомбированые машины – целый день напролет они выполняют одни и те же действия: взял винт, прикрутил винт. И все это в ожидании финальной сирены, что вернет их к нормальному состоянию. К слову сказать, работа грузчиком ничем не лучше – есть лента, на которой коробки приезжают и есть автоматический погрузчик, куда их надо погрузить. Собственно, на этом все. Работа эта настолько однообразна и монотонна, что через час-другой мозг попросту отключается, позволяя телу двигаться на холостых, чтобы сберечь силы.

Спасают только частые перекуры и постоянные разговоры, но разговоры, как и сама работа, получаются ни о чем. Хорошо, что грузчики – еще не самое дно профессий, поговаривают, что на нижних уровнях во время перекуров и вовсе молчат, а это уже страшно…

Во время одного из таких перекуров Арс не на шутку задумался, на него будто бы снизошло откровение сверху, и шепнуло это откровение: «Что-то не так». Он стал вспоминать тот случай, из-за которого оказался здесь и сейчас, свою жизнь до и после. Все казалось таким далеким и зыбким, будто и не с ним это происходило вовсе. Вспомнилась ему и эта глупая пьяная драка во время обучения основной профессии, когда он, угрожая отколотым горлышком бутылки, набросился на какого-то бедолагу и порезал ему лицо. Вспомнил он и тот случай, когда отбил свою супругу у ее ухажера, зачем-то применив силу. И того, и другого сейчас можно было встретить на уровень выше, в чистых коридорах хранилищ, а он – он теперь преступник, и вынужден отрабатывать свой долг перед ними таким вот способом.