Путь

Дер Винклен понимающе усмехнулся. С тех пор, как прадед нынешнего государя, славного Зигвельта Пятого, решил строить с И'Лиаром добрососедские отношения, упорно не замечая разоренных карательными отрядами Перворожденных селений, он лишился многих сторонников среди своих подданных. И знать, и простолюдины, а особенно воины, которым отныне пришлось играть по новым правилам в длившемся веками соперничестве с эльфами, встретили такое решение отнюдь не с восторгом. Только перечить государь было привилегией очень немногих, а потому уже несколько десятилетий в одном из самых престижных кварталов столицы возвышалось мрачное здание, настоящая крепость в крепости. А за его прочными стенами жили-поживали эльфийские послы, порой даже являясь во дворец, иногда на торжественные приемы, чаще - чтобы получить очередную ноту протеста по повод бесчинств их родичей на границе. Правда, еще ни разу королевским чиновникам не удалось предоставить послу И'Лиара достаточно убедительнее доказательства того, что к безобразиям причастны именно Перворожденные.

С тех пор на самой границе мало что изменилось. Все так же переходили рубеж летучие отряды эльфийских лучников, все так же лилась кровь простых дьорвикцев, на свой страх и риск поселившихся на юге, но только королевским солдатам путь в И'Лиар отныне был заказан. И многие открыто выражали недовольство тем, что нельзя в ответ на очередной набег нелюди устроить рейд по их заповедным лесам, предав огню несколько селений и казнив хоть десяток длинноухих выродков. Правда, дальше слов дело пока не заходило, и Нивен это вполне устраивало, а что ругают короля, так от него не убудет. Особая канцелярия, опять же, не дремала. Разведчики без проблем выявляли и выкорчевывали с корнем ростки любых заговоров, имевших под собой нечто большее, чем полупьяные разговоры.

  - Служить королю Эйтору почетно, - тем временем сообщил немного захмелевший гвардеец, доверительно нашептывая оказавшемуся неожиданно щедрым земляку. - Мы верны ему, и государь нас не забывает, ставя выше своих вассалов, альфионских рыцарей. Он ведь не прямой наследник прежнего владыки, - сообщил Акерт. - Принца Эрвина, своего сына, покойный государь Хальвин лишил наследства, изгнав его из Альфиона, и повелел передать корону своему воспитаннику, Эйтору. Он, конечно, тоже какой-то родственник правившей прежде династии, - со знаньем дела пояснил он. - Но только очень дальний, а потому кое-кто из лордов считает, что лучше смотрелся бы на троне. Эти твари не скрываясь называют нашего короля узурпатором, и, хоть с той поры минуло двадцать три года, вспоминают добрым словом исчезнувшего невесть где Эрвина. Пожалуй, объявись он в Альфионе, так его тотчас на престол бы возвели, вероломные выродки! - И гвардеец, не сдержавшись, выругался, от избытка чувств так ударив кулаком по столу, что едва не проломил толстые доски.

Дер Винклен криво усмехнулся. Он успел увидеть и услышать немало, и стал понимать, что короля, в отличие от родовитых дворян, простой народ если и не любит, то все же уважает чуть больше, нежели всех прочих. А вот сами лорды едва ли разделяют эти чувства, и тем больше они должны разозлиться, видя, что государь приближает к себе чужеземцев, обласкивает их больше, чем своих соплеменников. Но зато чужаки, будучи выходцами из далекой страны, наемники, служащие в королевской гвардии, наверняка хуже разбираются во всех хитросплетениях здешней политики, и верно служат тому, кто платит им, кому они присягнули. Так что король Эйтор, кажется, человек весьма осмотрительный и хитрый, имеет как минимум несколько сотен преданных ему людей, которым вполне может доверять.

  - Говорят, все мужчины в роду альфионских королей страдали припадками безумия, - заговорщицки сообщил словоохотливый Акерт, склонившись к рыцарю. Они уже успели выпить за знакомство, за здоровье короля Эйтора, и, разумеется, за родной Дьорвик, а потому разговоры становились все более откровенными, а различия в титулах и рангах как-то сами собой забывались. - В прежние времена, входя в покои государя, никто не мог быть уверен, что выйдет оттуда живым. Например, дед лорда Грефуса, того самого, чье возвращение сейчас все празднуют, был убит, поскольку посмел опоздать на аудиенцию к королю Хальвину. Мне рассказывали, будто владыка Альфиона прикончил своего вассала, ударив того в висок золотым кубком. На месте убил, - округляя глаза, доложил гвардеец. - Нет, в бою это, возможно, и к лучшему. Одержимых боевым безумием воинов не берет сталь, они не чувствую боли, усталости, и сражаются до тех пор, пока видят перед собой хоть одного врага. Но когда от такого страдают собственные слуги и подданные, это уж слишком!