Пустыня смерти (СИ)

Моё тело распласталось на песке, и волны песка опустились вместе со мной.

Та пустыня венчала не нас,
Зов достиг, но, увы, опоздал,
Я твоею была в горький час
Когда Зов на губах умирал.

Шаг.

В такт мерной мелодии, передавая вокруг Зов древний, как сама пустыня. Зовущий и томительно-пронзительный.

Я теперь пуста и одна,
Я в пустыне навечно живу.
Королева я зла, и я тьма,
Муравьев за собой поведу.

Шаг. Зов. И пустыня замерла, вслушиваясь в мой лёгкий напев.

Зов скользил над тёмным небом. Разрывая его, разбивая на куски.

Только Зов все звучит и звучит,
У тебя я защиты ищу,
Если можешь, прошу, помоги,
А не можешь, я просто умру.

В голове обрывки песни накладывались на древнюю легенду.

Когда-то под хрустальным куполом города встретились двое. Мужчина и женщина. Он был хорошо собой. Она далеко не глупа. У них нашлись и общие знакомые, и общие темы для разговоров. Но каждый хранил от другого губительный для себя секрет.

Ни он, ни она людьми не были.

Я часто думала, что эти двое слепцы, раз не заметили очевидного — нелюдей легко распознать. Слишком они редкие и слишком вызывающе красивые.

Их можно было разглядеть в толпе даже, а эти двое не видели у себя под носом!

Сделав новый шаг, я перешла на следующую линию. Ритм танца нарастал, отдавался ломанным барабанным боем в моём измученном теле.

Но я не останавливалась, не могла.

Те двое тоже не остановились, у них был долг, семья, друзья, но они все же сбежали вместе. Ни о чём не думая. Ни на что не рассчитывая.

Это было безумно. Они не должны были этого делать, но все же — сбежали.

Родственники дважды отправляли за ними погоню, но напрасно.

Молодые ускользали с изворотливостью змеи, стремительностью песчаного муравья. И когда силы нелюдей оказались бессильны, на молодых обрушился гнев богов.

Они успели добраться до реки, когда их настигла божья кара.

Женщина осталась на правом берегу, мужчина на левом. А между ними бушевала река. Вода накатила на берега и растащила влюблённых в разные стороны. А потом, чтобы ничто на Раяре не могло их соединить, воды реки исчезли.

На месте русла возникли горные пики, по одну сторону от них появились пустыни, по другую — болота.

В этом месте я никак не могла понять. Пустыня — это же так легко! Я не знала, что такое болота, но вряд ли это что-то хуже бескрайнего песка.

Дед смеялся, говорил, что я совершенно ничего не понимаю.

Я и не спорила.

С пониманием такого у меня всегда были проблемы.

Но, на мой взгляд, справиться с пустыней они могли. Но не стали.

Может побег вернул им разум, может, что ещё случилось, но дело закончилось тем, что она стала королевой песчаных муравьёв, а он Царём змей.

На прощание он пообещал, что если ей нужна будет помощь, он пришлёт ей своих змей. И сейчас именно этот зов я возвращала к жизни. Зов, перед которым не могла устоять ни одна змея.

Сильные шаманы могли, используя этот зов, призвать двух-трёх змей.

А я его никогда не пробовала, да и в своих силах совершенно не была уверена.

Получится? Не получится?

Шаг. И я снова поднялась с песка, стараясь не задумываться о том, какое бы могла произвести впечатление на стороннего случайного наблюдателя.

Тонкая изломанная фигурка, окружённая завесой песка. Длинные ленты этого песка складывались в узлы. Кружа вокруг меня, он образовывал то плотный слежавшийся ореол тьмы, то едва заметное сияние.

А я то скользила на небольшой высоте от песка, то почти падала на него.

Шаг, шаг. Шаг.

И резко крутанувшись, оказалась нос к носу с Искрой. Устоять на ногах я не смогла.

Нервно ойкнула и рухнула на зад, изумлённо глядя на возвышающуюся надо мной змею.

— Искра?

Тихое шипение было мне ответом. Над гибким теплом моей искристой подружки переплелись две серебристых змеи. У меня уже были три змеи, и это было только началом. Песок вибрировал, ко мне полз кто-то ещё.

Под утро приползла восьмая, последняя змея, когда я была уже почти готова к выходу и дальнейшему. Осталось только понять, готово ли это «дальнейшее» ко мне.

Я ненавидела военные действия. Несмотря на обучение у деда, сделавшее из меня ходячую смерть для пустынников, столкновений я старалась избегать любой ценой.

На то были свои причины. Дед почти цикл вдалбливал мне в голову, что в любом почти столкновении я несоизмеримо сильнее своих противников. Потому что они люди, а я — нет. На вопрос кто же я — он всегда отмалчивался, но я хорошо помнила слова своей первой змеи — «сменишь шкуру». В любом случае, слабых обижать нельзя, даже если они нарываются, и даже если очень хочется.

Кто-то может назвать это несправедливым подходом к делу. Я сама об этом не раз говорила. Но с дедом спорить было мне самой дороже, да и вечно выходило мне боком. Как-то так получилось, что он вечно был прав, во всех ситуациях.