Пустыня

Я вдруг понял, что до боли в пальце жму на курок, а выстрелов нет. Понятно. Это был последний магазин. Так, где граната, что я отложил? Нету?! Идиот!!! Ищи, дурак, она где-то здесь! Ты же прекрасно знаешь, что живым к ним нельзя. Даже не думай! Хотя, почему? А вдруг пощадят? Да! Да, непременно пощадят. Так и будет. Просто побьют и всё. Подумаешь… Ну, плен… Так зато живой. Живой?! Да не будь ты наивным мальчиком! Как бы не так! Пощадят… Лютой смерти предадут. Скольких из них мы уложили в этом бою! Кожу живьём снимут. Ты же сам видел обезображенные трупы попадавших к ним в плен солдат. Помнишь, потом ещё приснился тот паренёк с воткнутыми в глаза автоматными гильзами? Лучше уж самому… Сразу! Так, всё это не со мной… Не со мной! Рвануть чеку. Никаких других мыслей больше! Взять гранату и рвануть… Да куда ж ты делась?!!

Почти не скрываясь, я стал лихорадочно шарить вокруг. Боковым зрением увидел летящий мне в голову небольшой камень и успел увернуться. Они что, поиграть решили? Камнем-то зачем? Потом что-то ярко сверкнуло совсем рядом, и меня не стало…

* * *

Снова чувствую, что ко мне кто-то приближается, и просыпаюсь от этого. Так и есть! Он почти готов к прыжку. Красивый крупный зверь. Даже в неясном свете сумерек различаю его серо-белый дымчатый мех, мелкие чёрные пятна на голове. Пятна покрупнее, серые и черные в виде колец, на туловище. Машинально отмечаю факт полного восстановления своего зрения. Значит, ты всё-таки решился? Что ж, понимаю…

Так! Весу в тебе, пожалуй, килограмм пятьдесят, не меньше. А справляешься ты с добычей втрое тяжелее. Прыгаешь ты, братец, до шести метров в длину. Это всё мне из курса выживания известно. Значит, прыжка три, и мы с тобой в жарких объятиях… Вот ведь, как застал! Я в спальном мешке. Даже руки внутри. Ещё внутри, в спальнике, нож и граната. Остальное оружие рядом. Только начну вылезать, и ты кинешься.

Действовать нужно немедленно! Долго размышлять не дашь. Ты готов опередить любое моё движение, значит провоцировать тебя нельзя. Но и затянуть паузу не получится. Ты потерпишь ещё несколько секунд и бросишься. В поисках решения мозг работает лихорадочно. Понимаю, что зверя из такого состояния может вывести только удивление. Да, должно произойти что-то, что его удивит. На всё остальное реакция только одна – прыжок. Но попробуйте придумать, чем можно удивить снежного барса! Да ещё находясь в таком невыгодном положении. Всё, чем можно удивить человека, отпадает. Нелепые жесты, смешная мимика, демонический хохот – всё это для него, как выстрел стартового пистолета для спортсмена.

И тут вдруг, неожиданно для себя, я издаю такой тонкий, такой трогательный писк маленького котёнка, что даже сам удивляюсь. Барс настораживает уши, прижатые до этого к голове, как у любого кота перед броском. Я мяукаю ещё жалобней и громче. И ещё… Он немного приподнимается на лапах, и изумлённо смотрит на меня. Изготовки к прыжку уже нет! Я понимаю, что через пару мгновений его растерянность пройдёт. Но этих пары мгновений хватает… Руки мои сжимают автомат, и я, молниеносно передёрнув затвор, направляю оружие на незваного гостя.

Теперь он немного припал на задние лапы и замер. Да, такова особенность поведения снежных барсов при грозящей опасности. В здешних местах они стоят на вершине пищевой цепочки, и безусловного рефлекса немедленно удирать от кого-то у них не выработалось. Что ж, будем прогонять…

Сквозь щель прицела смотрю ему прямо в глаза, продолжаю высвобождаться из спальника и начинаю хищно рычать. Самому себе внушаю мысль, что он – моя добыча, и сейчас я легко справлюсь с ней. Так нужно, чтобы зверь смог прочесть это в моём взгляде и услышать в голосе. Я почти ликую! К тому же, его сбивает с толку моё оружие. Он смутно догадывается, что теперь я опасен. Наконец, начинает медленно пятиться. В моём рычании появляются тревожные нотки – я могу упустить добычу! Он понимает, что поступает правильно. Поворачивается, и медленно идёт прочь, вывернув уши назад, в мою сторону. Я издаю злобный рык и начинаю греметь снаряжением, делая вид, что только моя неуклюжесть мешает тотчас ринуться за ним. Он ускоряет шаг, затем вовсе переходит на бег и, наконец, исчезает за выступом скалы. Я издаю досадный вопль и ещё некоторое время "беснуюсь" в своём логове. А потом обессилено валюсь на спальный мешок.

Тело снова пронзает острая боль. Голова кружится и подступает тошнота. Я протираю лицо снегом и глубоко дышу, чтобы побыстрей унялось бешено бьющееся сердце. Боль! Когда же она пройдёт?! Я так устал от неё! Закрываю глаза, и снова возвращается воспоминание кошмара, который недавно пришлось пережить…