Один из стоящих сзади схватил меня за шиворот и рванул вверх, помогая подняться на ноги. Неужели получилось?! Всё происходило замедленно, будто в воде. Даже не в воде, а в ещё более густой субстанции, вроде сиропа. В ушах плавно перекатывался какой-то низкий гул. Поднимаясь, я развернулся в пол-оборота к моему палачу, вынул нож из его нагрудника и полоснул им по горлу воина, перерезав сонную артерию. Продолжая это движение, я сместился на полшага в сторону, перехватил нож лезвием вверх и глубоко вонзил его в глазницу второго конвоира. Тут же почувствовал резкую боль в плече, услышал характерный хруст. Это лопались связки. До меня, наконец, дошло…
Да, реакцию и скорость сокращения мышц я увеличил в несколько раз. Получилось! Но прочность и эластичность мышечных волокон и сухожилий остались на прежнем уровне. Их не изменишь так быстро. Да я об этом и не подумал, если честно… И вот теперь мозг посылал импульсы, в результате которых мышцы сокращались с такой скоростью, что не выдерживали и лопались. Я понял, что если не буду двигаться нарочито замедленно, то вскоре всё во мне порвётся, и я беспомощно рухну на землю. Медленно (как мне казалось) посмотрев по сторонам, оценил ситуацию и выработал оптимальный план действий. Эти двое, которых я только что прикончил, всё ещё стояли возле меня, очевидно, только начиная догадываться, что что-то пошло не так. Первый отпустил мой воротник и медленно подносил руки к своему горлу. На его лице стало проступать удивление. Второй, с ножом в глазнице, так же медленно поднимал руки, заваливаясь назад. Я плавно шагнул, аккуратно снимая с него автомат, и развернулся к остальным.
Все были на тех же местах, где и прежде. В мою сторону смотрел только переводчик. Поднеся ко рту ложку, он собирался пробовать свою стряпню. Командир смотрел на него, очевидно, ожидая доклада о готовности ужина. Остальные располагались ко мне спиной. Я поднял автомат, перевёл предохранитель в положение для стрельбы одиночными патронами. Так сейчас целесообразнее.
Когда лицо переводчика появилось в щели прицела, оно уже выражало изумление. Я нажал на курок. В ушах из гула выплыл оглушительный звук выстрела и медленно угас. Но не только это было необычным. Автомат дернуло отдачей, я попытался как можно быстрей вернуть его в исходное положение, лишь чуть сместив прицел в сторону командира, и снова услышал хруст рвущихся мышц. Резкая боль пронзила обе руки. Так, помягче, помягче! Плавнее! Командир, видимо, среагировал еще на эмоцию переводчика, потому что мгновенно рванулся к оружию. Учитывая это, я выстрелил с упреждением в сторону броска, и пуля настигла его прежде, чем он схватил автомат. Двоих воинов, помогавших переводчику готовить ужин и находившихся ко мне спиной, убил, не дав им возможности даже развернуться ко мне. Они ещё плавно опускались на землю, будто на морское дно, а я уже обстреливал место, где находились раненые. Оружие было при них, и оттуда вот-вот должны были начать стрелять. Правда, лежали они в темноте, за небольшими камнями, так что стрелял скорее наугад, не давая им высунуться.
Интересно, сколько прошло секунд с начала моих действий? Нужно вычислить точно. Тех противников, что рядом, я контролировал, но ведь были ещё двое, которые находились в дозоре. Эти представляли сейчас самую серьёзную опасность. Сколько нужно времени опытному воину, чтобы, услышав выстрелы в лагере, обернуться, удивиться, оценить обстановку, взять меня на мушку и выстрелить? Секунды две-три? От силы четыре… А я никак не мог понять, сколько же их, этих секунд, уже прошло и сколько осталось! Судя по количеству произведённых выстрелов, самое время.
Я постарался плавно, но упруго оттолкнуться ногами, совершая прыжок в сторону. Чёрт побери, как больно! Но связок, по-моему, не порвал. Краем глаза успел заметить два фонтанчика от пуль, прилетевших из темноты. Надо же, как вовремя! Приземляясь, перекатился через плечо, гася инерцию прыжка, встал на одно колено. Я знал, где находятся оба дозорных, понял, какой именно выстрелил и ждал реакции второго. Скорее всего, он теперь снова ловил меня в прицел и должен был вот-вот прислать воздушный поцелуй.
Всё складывалось не так хорошо, как хотелось бы. Ошеломление от моей внезапности прошло быстро. Всё-таки, это не дилетанты… Да, я успел вывести из строя шестерых, но оставались четверо раненых, трое из которых вполне могли стрелять. И двое дозорных. Эти находились в отдалении, в укрытии, в темноте, и у каждого был прибор ночного видения. Долго скакать, изображая блоху на сковороде, я не мог. Кто-то из них всё равно попал бы в меня ещё до того, как я окончательно угробил сухожилия этими сумасшедшими кульбитами.