Пустые шкатулки и нулевая Мария. Том 1 (ЛП)

…Э? Но мое тело уже распалось на кусочки. Почему же я лишь такой ценой могу сохранить свое желание? И вообще, возможно ли это? Мое желание уже истерто вместе с моим сердцем. И доказательство этому…

…я не помню, что это за желание.

– Ахаха…

Невольно меня разбирает смех. Я правда не помню. Ахаха, не помню. Что же это было за желание? Ну же, пусть я вспомню! Ахаха, кончайте уже эти шуточки! Почему мне пришлось пережить пытку всеми этими повторами? Мне остается лишь смеяться. Остается лишь смеяться… впрочем, правильно смеяться я тоже уже не могу, и давно, так что смеюсь механически, без выражения.

Раз так… с тем же успехом я могу и прекратить это все.

Чертовски простое решение. И почему оно раньше не приходило мне в голову?

Всего лишь нужно его убить. Да, всего лишь нужно его убить.   В с е г о   л и ш ь   н у ж н о   у б и т ь   К а д з у к и   Х о с и н о.   В конце концов, вся эта агония из-за него. Если мне станет от этого легче, нужно всего лишь убить его, и побыстрее.

Но в каком-то уголке мозга я знаю.

Мое «упорство», которое было когда-то моим «желанием», не даст мне все закончить.

27754-й раз

Мое тело стремительно стало холодным и пустым; по идее это значило, что я и сам должен обратиться в ничто, но тем не менее я открываю глаза, как обычно. Холод невыносим, хотя должен был бы давно уже пройти; я лежу у себя на кровати; обхватываю себя руками и дрожу.

Я был убит.

Второго марта не помню какого повтора.

Да, а «Комната отмены» продолжается, хоть я и умер. Когда я это осознал, у меня словно взаправду образовалась пустота внутри. Непохоже, чтобы холод собирался отступать.

Оставаться здесь для меня невыносимо, и я отправляюсь в школу раньше обычного, даже не позавтракав толком.

Снаружи – знакомое пасмурное небо. Завтра будет дождь. Когда же я видел солнце в последний раз?

В классе никого. Ну, логично – я же пришел на час раньше.

Внезапно в голове всплывает вопрос. Почему я так упрямо ходил в школу? Я уже много раз замечал повторы «Комнаты отмены». Вот как сейчас. Так почему бы мне просто не забить на школу, чтобы хоть как-то сопротивляться этим повторам?

Но нет… я хожу! Да, хожу. Если я здоров, я хожу в школу. Это моя повседневная жизнь. Это – то, что мне и во сне не привидится менять. Ни за что, ни в коем случае я не сделаю того, что изменит мою повседневную жизнь. Это единственное, во что я верю.

А, вот что. Поэтому-то, должно быть, я до сих пор здесь. Не понимаю, какая здесь логика, но чувствую, что так оно и есть.

Даже если в конце концов я один останусь в этом классе.

– …

Я выхожу на середину класса. Забираюсь с ногами на чью-то парту, не снимая обуви. Мысленно извиняюсь, но когда пытаюсь вспомнить, чья это парта, на ум не идет ни имя, ни лицо. Впрочем, я все равно чувствую себя виноватым.

Я оглядываюсь по сторонам. Не то чтобы я ожидал, что что-то изменится от того, что я буду смотреть, стоя на парте, но в полутемном классе по-прежнему никого нет.

Ни одного человека в классе.

Н и   о д н о г о   ч е л о в е к а   в   к л а с с е.

– …Мм, что-то здесь холодновато.

Я обхватил себя руками.

Дверь громко открывается. Стоящий в проеме человек сразу же видит меня на парте и хмурится.

– …Что ты там делаешь, Кадзу?

Дайя смотрит на меня с неловкостью.

От одного этого на душе у меня становится легче.

– …Аах, ну слава богу, – бормочу я себе под нос и слезаю с парты. Дайя продолжает смотреть на меня, его брови по-прежнему нахмурены.

– Знаешь, Дайя, когда я тебя вижу, это правда успокаивает.

– …Какая удача.

– В конце концов, ты же настоящий Дайя.

– …Эй, Кадзу. Сейчас я впервые за черт знает сколько лет испытываю страх, глядя на человека.

– Но, знаешь, даже если ты настоящий Дайя, вся эта повседневная жизнь вокруг – все равно фальшивка. Я ничем не могу с тобой поделиться. Следующий Дайя не будет знать нынешнего меня. Это как будто я единственный по эту сторону телека. Я знаю тебя, но это только в одну сторону. А раз так, могу ли я утверждать, что ты на самом деле здесь?