Пустоши

— Не унывай. Ты чудом не обратился, жив, так что есть шансы выбраться, — ворчливо заметила Хол.

С моей субличностью происходило что-то странное.

— Ещё бы! — возмутилась она.

Когда меня поймал… Вырубили и подвесили за крюк в лабиринте, Хол себе места не находила. Она не могла ничего сделать. Единственное, что ей оставалось, наблюдать, как надо мной издеваются.

Раньше я думал, что люди жестоки. Что им нравится издеваться над тем, кто слаб. Но это оказалась не вся правда. Гораздо больше им нравится издеваться над тем, кто раньше был сильнее их, но сейчас оказался в полной их власти.

— Сам виноват, — Хол не забывала читать мне нотации, — Это всё твоя гордыня!

Не спорю. Доля моей вины в произошедшем есть. Будь я чуть внимательнее, то не допустил бы того, что произошло.

— Не бери на себя слишком много. Ты не можешь спасти всех.

Не могу. Какие же горькие эти слова. Да, не могу. Потому что слаб, глуп и невнимателен. Прояви я чуть больше внимания, то защитил бы Аби и не дал…

— Эрик, — вздохнула Хол, — Заканчивай себя винить. Лучше давай думать, как нам отсюда выбраться.

Правильные слова. Мудрые. Я знал, что винить себя опасно. Знал, но не мог остановиться. Стоило прикрыть глаза и я видел, как пытают Аби. Снова и снова звери издеваются над ней. Надо мной тоже издевались. Тело хорошо запомнило эти пытки. Но физическая боль ничто в сравнение с чужой болью. Я готов был пережить лабиринт ещё раз, если бы это помогло девушке.

— Она жива. А значит всё будет хорошо.

— Она так и не пришла в себя.

— Придёт.

— Я остановил её. Одну.

— В темноте! Её найдут и помогут!

— Или нет…

Три дня издевательств… Я находился между жизнью и смертью, бредил, перестав понимать, что происходит. Помнил Арчи, который явился, словно святой, дал еды и воды. Я до сих пор не уверен, что видел это по настоящему. Но Хол утверждала, что парень и правда приходил. Потом его схватили и утащили.

Небольшая помощь помогла мне прийти в себя. Организм получил столь необходимую подпитку и… К тому моменту, когда меня пришли убивать, я смог создать энергетический шар и разбить путы.

Я отчетливо запомнил глаза той падали, которая пришла за нами. Он явился один. Хотел закончить начатое. Тот самый урод, который обвинял Аби. Прихлебатель Насла, предавший его и переметнувшийся к Безымянному.

Он вошёл в пещеру, держа в руке нож. Пялился на истерзанную девушку и не сразу заметил, что я освободился. А когда заметил… Было поздно.

Я сломал ему руки и ноги, оттащил в дальний коридор, где и бросил. Если он там сдох, то я отказываюсь чувствовать вину по этому поводу.

На другие подвиги меня не хватило. Я свалился и несколько часов провалялся в забытье. Потом смог встать и пошёл в тоннели, чтобы найти еду и воду. Повезло. Когда вернулся, принялся исцелять себя и учиться исцелять Аби. Открылся новый архетип целителя, система выдала форму: базовое исцеление. Для которого, особенно в том состояние, я был абсолютно не готов.

Но меня это не остановило. Раз за разом я вливал силу в Аби. Помог опыт с растениями. Человеческий организм сложнее и я не смог поставить девушку на ноги, но… Вытащил её из лап смерти. Раны на её теле закрылись, дыхание выровнялось. Я кое-как напоил её. С накормить было сложнее. Она так и не пришла в себя.

Через три дня, когда смог оправиться достаточно, чтобы вытащить её, мы выбрались из лабиринта. Где я оставил девушку в темноте, а сам пошёл за помощью…

Не дошёл. Увидел тех, кто издевался над нами и сорвался. А дальше что-то случилось. Очнулся я уже здесь, в темноте камеры.

— Это Цер вырубил тебя, — пояснила Хол, — Какое-то оружие оглушающее применил. Ты уже вторые сутки здесь валяешься.

— Значит он меня сюда и кинул.

— Логично.

Неизвестность сводила с ума. Я не знал, что с Аби. Не знал, что меня ждет. Оставалось сидеть в темноте.

— Займись делом, — обеспокоенно сказала Хол.

— Не переживай. Убиваться я не собираюсь. У меня другие планы на жизнь.

***

Дверь открыли на следующий день. Свет резанул по глазам и я зажмурился. Мне не надо было смотреть, чтобы видеть, кто пришёл. Я и так чувствовал, что заявил сам начальник всех рабов.

— Держи, — протянул Цер мне поднос с едой и водой.

Отказываться я не стал. Если хотят убить, то поступят проще. Тратить яд на того, кто в заточение, слишком расточительно.

— Натворил ты делов, — тихо сказал Цер.

Он настолько большой, что загораживал весь проход. Мужчина достал из кармана сигару, чиркнул чем-то и задымил. От едкого запаха запершило в носу, но я не подал виду, медленно жуя паёк.

Если он ожидал от меня вопросов, то сильно ошибся.

— Ты травмировал многих, — хмыкнул он, не дождавшись реакции, — На тебе штраф в сотню монет. Есть, чем заплатить?

На самом деле есть, но лучше об этом не рассказывать. Никто не догадался меня раздеть. Каким подобрали, таким и бросили. Ремень, в который зашиты монеты, я носил под боевым комбинезоном. Тот пришёл в негодность. Его порезали на лоскуты, мало что оставив. Зато ремень сохранился. Кажется, никто так и не догадался, зачем я его ношу.

— Выпустите, отработаю, — ответил я, когда молчать и дальше стало опасно.