Пустошь

У Стейси начались депрессии. Она много плакала, плохо спала и все время повторяла, что губит Майклу жизнь. Из-за нее он рассорился с родителями, бросил колледж и теперь вынужден терпеть чужого ребенка. Майкл пытался ей возражать, говорил, что любит Сэма. Но она не слушала.

И вот однажды, спустя неделю после первого дня рождения Сэма, он вернулся домой и не обнаружил там никого. На кухонном столе, придавленная сахарницей, белела записка.

Эту записку он сохранил. Она до сих пор лежит у него в шкатулке с документами на дом. Прошли годы, но он так и не решился прочитать ее вновь.

Стейси ушла. Ушла к тому, кто был настоящим отцом ребенка. Оказывается, незадолго до рождения Сэма, она написала ему. Отцом оказался Дик Райли. Майкл едва знал его. Райли играл к футбольной команде колледжа. В записке Стейси писала, что она никогда не простит себе того, что сделала с Майклом, писала, что не вправе отнимать у него жизнь. Писала, что любит, и всегда будет любить.

Они не были женаты официально, и у Майкла почти ничего не осталось от Стейси и Сэма, кроме ее фотографии и письма. В тот вечер он сильно напился. И на следующий.

Его спас Чак. Он убедил Майкла остановиться и выйти из штопора. Чак сидел с ним, как нянька, первые два месяца, пока Майкл приходил в себя. Боль была такая, как будто ему вырвали сердце. К Майклу заходили и другие. Санта-Розита — маленький город, Майкла там знали и жалели. И скоро боль начала стихать и становилась все тише и тише, и ныла теперь, как заноза, где-то в самой глубине души.

Майкл ничего не ответил Стейси. Не пытался с ней встретиться, не устроил скандала. Его как будто опустошили, и эта пустота осталась с ним навсегда. Он так и не помирился с родителями, сам не зная почему, он отвергал все их попытки вновь наладить отношения. Спустя какое-то время, он переселился в дом на окраине города и вошел в долю в автомастерской. А потом появилась пустошь, и жизнь вновь обрела смысл.

— Ты все еще любишь ее? — спросила Анна. Голос ее звучал хрипло.

— Нет. Иногда мне кажется, что на самом деле я никогда ее не любил. Просто зациклился. С людьми такое бывает.

— А Сэма?

— Для него будет лучше ничего обо мне не знать. Да и мне тоже.

Анна опустила лицо в ладони. Плечи ее затряслись. Раздались рыдания, громкие и мучительные, как крики боли. Она заплакала, безудержно и истерично, сотрясаясь всем телом. Майкл испуганно обошел костер и сел с ней рядом, обняв за плечи.

— Я расстроил тебя? Извини.

— Нет, — с трудом произнесла Анна. — Не ты. Я просто…

Она задохнулась и не смогла договорить.

— Просто мне надо поплакать. Прости. Ты не виноват.

Майкл обнял ее и прижал к себе. Тело Анны сотрясалось от плача. «Вот и хорошо», — подумал он. — «Хорошо». Она рыдала, и вместе со слезами из нее выходила болезнь.

Они сидели у костра в полной темноте, обнявшись, как перепуганные дети. Майкл смотрел вдаль и думал о Сэме, а вокруг тихо шелестел ветер.

ГЛАВА 19

Когда Анна проснулась, солнце уже взошло и висело высоко над горизонтом. Майкла в машине не было. Не шевелясь, она лежала с закрытыми глазами, наслаждаясь своей неподвижностью, теплом и тишиной. Ей не хотелось вставать. Подняться — это значит начать новый день, это значит снова встретиться лицом к лицу с его проблемами и заботами, а у нее не было сил.

Анна плохо помнила недавние события. Она понимала, что, стоит ей захотеть, воспоминания вернутся, но она не хотела и запрещала себе об этом думать. Так хорошо было просто лежать, чувствуя со всех сторон надежную защиту большой машины. Так хорошо было ничего не помнить.

Снаружи раздался тихий голос. Анна напрягла слух, но слов было не разобрать. В первую минуту ей показалось, что Майкл с кем-то разговаривает. Но это невозможно! С кем можно говорить тут, в пустоши?

Анна приподнялась на локте и выглянула в окно. Майкл стоял спиной к ней, засунув руки в карманы, и смотрел на шоссе. У его ног лежал большой черный пакет.

«С чего это он разговаривает сам с собой? Или у него есть собеседник, видимый лишь ему одному? Лишь его воображению?».

Эта мысль напугала ее, стряхнув остатки сна. Она отбросила одеяло и открыла дверь.

Солнце заливало пуэбло ярким светом, и Анне пришлось зажмуриться, давая глазам привыкнуть к его сиянию. Услышав звук открываемой двери, Майкл замолчал и обернулся.

— Доброе утро, — сказала Анна, подходя к нему.

— Скорее день. На моих часах уже половина первого.

— А. С кем говоришь?

Майкл улыбнулся.

— Милтон, — сказал он. — Прекрасный фон для него, мне кажется.

«Ну да, конечно — Милтон. А до него был Данте Алигьери. Ты что-то скрываешь от меня, Майкл?».

Анна натянуто улыбнулась в ответ.

— Да, наверное. А это что?

Она указала на пакет у его ног.

— Я собирал дань с города. Это вода. Теперь здесь полно воды.

— Теперь?

— После того, что произошло вчера.

— А.

Анна зябко повела плечами, хотя на улице стояла жара.

— Завтракать будешь?

— Да.

Пока Анна ела, Майкл погрузил воду в машину и некоторое время возился, приводя салон в порядок. Анна заметила, что он положил в «Сабурбан» длинный резиновый шланг.

— Ты все еще хочешь заправить машину? — спросила она.